не так уж сильно поменялись языческие семьи.
— Сена! — вклинился в мои мысли крик маменьки. — Ты ещё спишь?
Взгляд невольно упал на часы — девять утра. Интересно, во сколько в этом доме просыпаются?.. Я читала, что сейчас в моде ранние пробуждения, якобы из-за положительной энергии утра. Но чую, князю Верданскому нет дела до "рассветных эманций для красивой кожи".
Авторитетно заявляю — для красивой кожи нужны не рассветы, а жизнь без нервозностей!..
— Иду, маменька! — грустно отозвалась я, слезая с подоконника.
Вихрь ворвался в мою комнату ещё до того, как я открыла дверь. Растрёпанная женщина, бледная, с синими тенями под глазами, имела лишь отдалённое сходство с моей маменькой.
— Сена, это ужасно!..
— Я вижу! — вырвалось у меня. Мама растерянно замерла.
— Что ты видишь?..
— Ужас! Разве можно так доводить себя, маменька?! Да ты на кладбище всех язычников Мары соберёшь как главный упырь!..
Про язычников Мары я тоже читала в очерках сыскной полиции — там они назывались ловцами нечисти. Традиционно на кладбище служил хотя бы один язычник, посвящённый Маре — богине смерти, зимы и холода.
Маменька со стоном повалилась в кресло. Охнув, я схватила газету и принялась усиленно обмахивать эту бедовую женщину.
— Господи, я не спала пол ночи! Всё думала о том, что надеть, что заплести… уйти из дома Верданского графиней, а не кошкой, которой дали пинок под зад!
— Мама! Не выражайся!
— Ой, Сена, я в абсолютном помешательстве! Моя пудра не справится с синяками! Верданский увидит всю ту же пустоголовую девчонку, это невыносимо…
Рука с газетой застыла в воздухе — и покосившись на меня, маменька торопливо умолкла.
Пауза затягивалась. Мама упрямо поджала губы и до побелевших костяшек вцепилась в подлокотник кресла. Честно говоря, я впервые сталкивалась с таким ослиным упрямством!.. До этого дня маменька не имела от меня секретов — по крайней мере, она отвечала на все неудобные вопросы.
— Ты действительно знакома с Верданским, мама? — выпалила я, желая узнать хоть что-нибудь. — Как тебя вообще угораздило?..
— Ума не было, вот и угораздило, — зафыркала она, приходя в себя, — я работала в аптеке, известной на всю Руссу. У язычника. Верданский тоже посылал к нам лакея — его старший сын в детстве часто болел. Однажды князь приехал лично… Ох, Сена, дурацкая в итоге вышла история!.. Вспоминать стыдно! Надо же, столько лет минуло, а он не забыл!.. Испортила я тебе смотрины, дорогая.
— А мне показалось, не держит князь зла на тебя — пробормотала я, присаживаясь на подлокотник. Но маменька лишь покачала головой:
— Зла, возможно, не держит, да только знает он многое. Это папенька твой граф, а я… сирота с окраин. Снежан не допустит такой связи. Слишком "грязненькой" ты будешь для княжеского сына.
Наклонившись, я обняла маму. Она накрыла мои руки своими и поцеловала в щёку. В детстве я часто приходила к маменьке — посидеть вместе, успокоиться. Смерть отца мы перенесли стойко, пусть со слезами, но без истерик и завываний. Другое дело — переезд… Ветхая усадьба в Ладанье, тёмная, холодная, рядом с лесом, встретила нас неласково. После блестящих люстр и мягкой постели мне было сложно привыкнуть к каменным коридорам, воющим ветрам и одиночеству.
Лет в пятнадцать я случайно уронила со шкафа мамину старую шкатулку. Зацепила метёлочкой для пыли. Крышка отлетела — и осенним листопадом из шкатулки посыпались письма. В целом, ничего нового или тайного я не прочитала, за исключением пары посланий. Некие мужчины предлагали маме покровительство и даже брак, но без меня. Девочку надлежало отправить в "невозвратный" пансион и забыть.
Как выяснилось позже, маменька отказала всем потенциальным спонсорам. "Не аристократка я", — шутливым тоном ответила она, — "мне родной человечек дороже. Да, без перин и жемчужных заколок, но ведь справляемся, не голодаем…"
— Неважно, какой меня посчитают Верданские, — выговорила я наконец, — если ты желаешь, давай уедем. Дядя к нашим выходкам привычный, поругается да простит. Грязненькая так грязненькая. Я переживу.
— Дурочка, — вздохнула мама, — когда этим в лицо бросают, в груди больно…
Я изумлённо повернулась к ней, но увы, спросить не успела. Наши небольшие посиделки прервал громкий (и требовательный!) стук в дверь.
— Ваше сиятельство, вы проснулись?! Ваше сиятельство! Барин велел звать, завтрак уж скоро подадут! Али лекарь нужен?..
— Боже, затрещали сороки, — закатила глаза маменька, поднимаясь с кресла. Я нехотя поднялась за ней. В гостиную влетели две молоденькие служанки, смущённые, но явно полные решимости. Та, которая постарше, вошла последней и смерила нас неодобрительным взглядом.
— Барин любит порядок и точность, — сообщила она, вежливо поклонившись, — завтрак ровно в десять.
— Передайте князю, что "новобранцам" нужно затянуть корсеты и припудрить носики, — фыркнула маменька, — так что мы ненадолго задержимся. Но если князь настаивает, его гостьи будут не сильно отличаться от солдат на плацу.
Степенная дама поджала губы, зато оживились служанки:
— Надо передать, да?.. Я схожу, передам барину, да?.. — едва ли не хором закудахтали девицы. Даму аж перекосило.
— А ну цыц!.. Дуня, найти Рокота и передай ему, что барышни задержатся! Только это! Лёля, займись ваннами! Всё, не стойте!
Служанки стремительно, как мышки, побежали исполнять приказы. Старшая дама повернулась к нам.
— Ваше сиятельство, — она вновь поклонилась, — меня зовут Беляна, князь назначил меня управляющей в женской половине. Обращайтесь по любым вопросам. Девушки — Дуня и Лёля — ваши личные служанки. Они не язычницы, не переживайте.
Я немного растерялась — почему мы должны переживать?..
— Девушек наняли недавно? — уточнила маменька и прищурилась. — Подожди-ка, "назначил"?.. То есть, во дворце нет женской половины?
— Наш барин — вдовец, а его сыновья не женаты. Для вашего комфорта хозяин велел найти молодых мирянок. Они почти освоились.
Судя по всему, девушки соблазнились большими деньги, а во дворце стр-р-рашных язычников банально струхнули. К счастью, скоро приедет Аглая, и с ней мне будет проще.
Мама тем временем продолжала распросы:
— Разве князь не женился второй раз? — нахмурилась она. — Ведь матушка Елизара умерла в родах!
— Об этом не принято говорить, — укоризненно протянула Беляна, но
