подготовить настоящего наследника графства, того, кто будет нам другом и союзником…
– Кто он…
– Мессир Тьерри де Эльзас. – Гуго в упор посмотрел на короля. Ему было интересно понять, что сейчас творится на сердце монарха, узнавшего о неизбежной гибели родного племянника.
– Скажи-ка мне на милость, де Биго, с какого перепуга Людовик вручит оммаж моему племяннику?..
– Ну, во-первых, сир, Гильом в прошлом году женился на Жанне Савойской – сестре королевы Франции. – Гуго монотонно, словно на уроке латыни, стал перечислять доводы. – Во-вторых, Гильом Клитон воспитывался при дворе Франции и впитал политику буквально с молоком кормилицы. В-третьих, сир, Людовик, наверняка, потребует взамен внушительный рельеф и согласие, в случае благоприятного исхода дела, передать Нормандию ему…
– Какого такого «благоприятного исхода»? – Заинтересовался король.
– Воцарения на престоле своего деда… – де Биго решил насладиться минутой триумфа, поставив короля в интересное положение своей фразой.
– То есть, ты хочешь сказать, что у меня нет шансов, что папа Римский утвердит Робера законным наследником, оставив его бастардом?.. – Гуго молча покачал головой. Генрих взялся руками за голову. – А Матильда? Она же моя законная дочь…
– Она – женщина, сир, к тому же, ваше величество, салический закон франков и норманнов исключает женщину из прав наследования сеньории. – Король молча качал головой. – К тому же, сир, она была замужем за германским императором Генрихом, что, мягко говоря…
– Достаточно, коннетабль! – Генрих сильно ударил кулаком по столу. – Остается только надеяться на Господа…
– И на верных людей, сир… – Гуго подался телом вперед, выражая собой полнейшую преданность.
– Но, Гуго, Людовик со своим советником Сугерием – не такие уж дураки, чтобы проморгать то, что будет твориться у них под носом во Фландрии…
– Мы приготовили еще один отвлекающий маневр. После внезапной смерти графа Шарля наиболее близким родичем, как ни странно это будет звучать, является Гильом де Ипр, бастард графа де Лоос…
– Он еще совсем юн… – Скептически произнес Генрих, давая понять, что полностью соглашается с планами Гуго де Биго.
– Он нам пригодится. А если, сир, Господу будет угодно и его забрать к себе, нам же будет проще…
– Мы согласны на все, мой верный коннетабль, лишь бы Матильда или ее потомство воцарились на престоле моего великого отца…
– Будьте покойны, ваше величество… – Гуго встал на колени перед королем. Одного вашего жеста будет достаточно, чтобы так стало…
– Встань, мой верный коннетабль… – король протянул руку для поцелуя. Коннетабль резко поднялся и, приблизившись к Генриху, встал на колени, подобострастно поцеловал руку короля. Генрих хотел, было, прикоснуться к его голове, чтобы погладить волосы верного воина, но, что-то смутное и неясное шевельнулось в сердце короля, заставив отдернуть руку. – Можете, мой верный де Биго, считать себя великим коннетаблем королевства. – Гуго поднял глаза и увидел холодный взгляд короля, устремленный, как ему показалось, в самую глубину его сердца. – Полагаю, что вы можете беспрепятственно посещать казну Винчестера для черпания любых сумм, лишь бы…
– Будет исполнено, сир…
– Мне важно лишь одно – Матильда и ее потомство должно быть на троне Англии! Любой ценой…
– Сир… – попытался, было, вставить слово де Биго.
– Не надо слов. Надо больше дела… – по лицу Генриха скользнула тень сомнения и раздражения. Так всегда бывало, когда он сомневался или сталкивался с какой-нибудь трудной задачей. – Ступай. Жду к лету результатов…
– Сир, скорее всего, ближе к осени мы сможем «посчитать наших цыплят»… – Гуго решил снова завести разговор о своем, личном, наболевшем. – Ваше величество, как я вам уже неоднократно докладывал, в подавляющем большинстве наших бед и проблем повинен мессир де Леви…
– Это кто, что-то я забыл… – Генрих нахмурил лоб. – А-а-а, тот рыжий франк, что вытащил меня из воды, когда я в расстроенных чувствах прыгнул за борт, ища среди обломков «Бланш Нефа» своего сына! Помню, помню…
– Сир, он не тот, за кого себя выдавал! Он – франкский шпион и убийца! Именно он, сир, вырезал весь гарнизон замка, вассального покойному графу де Мёлан! Именно он выкрал из Руана последний и самый важный пергамент! Именно он, сир…
– Ага! – Недоверчиво перебил его король. – Это ты, соня, проспал документ! Теперь, когда прошло столько времени, удобно сваливать вину на доброго рыцаря!
– Но, сир…
– Ты скажи еще, что это он пробил днище у корабля и утопил моих сыновей!
– Вполне возможно, сир… – не унимался де Биго, превращаясь в настырного и упертого собеседника.
– Он, к твоему сведению, был все это время подле меня! Мало того, Гуго, мы с ним вышли на одном судне!
– У него могли быть сообщники…
– Да-да, конечно, я и позабыл, что франки превратились в фанатичных убийц, готовых положить свои жизни ради черт его знает чего!..
– Я прошу у вас соизволения на устранение мессира Годфруа де Леви, как наиболее опаснейшего из франков. – Гуго в упор посмотрел на короля.
– Да ты с ума сошел! Он уже несколько лет, как монах! Хочешь, чтобы папа Римский, да и вся Европа ополчились на меня?! Не бывать этому… – Генрих с силой хлопнул ладонью по столу. – Монах, сложивший с себя оммаж и ставший на службу вере, неприкасаем!.. – Король усмехнулся. – Мне кажется, порой, что ты просто ослеп от своей злобы и застарелой мести к этому сеньору, прости Господи за ошибку, к Божьему человеку… – Он запрещающе покачал пальцем. – Об этом, даже думать забудь, а вот обо всем, что касается нашей беседы…
– К осени, сир, вы получите ошеломительные результаты…
– К осени, так к осени… – Генрих поморщился, словно в сапог к нему попал камушек, причиняющий неприятности и раздражающий своими острыми гранями, протер лицо руками, – только запомни одну простую вещь: меня дурить не стоит! Лучше, так прямо подойди и скажи, если, не приведи нас Господи, что-нибудь стрясется, выпадающее из нашего плана…
«Ого! Он уже считает мой план «нашим», – про себя отметил Гуго, – это, ей Богу, отличная новость»…
Он вежливо склонил голову и покинул Генриха. Едва рыцари охраны закрыли за ним тяжелую дверь, Гуго гордо вскинул голову, расправил плечи и пошел неспешной походкой, вкладывая в каждый свой шаг как можно больше величия, могущества и, какой-то невесть откуда появившейся, спеси. Придворные, сталкиваясь с ним и его взглядом, робели, многие («даже странно, как на них действует», – отмечал для себя де Биго) пятились назад и кланялись, словно ощущая своим телом возросшую мощь и усилившееся могущество коннетабля.
ГЛАВА V. О том, как шевалье Филиппа де Леви срочно вызвали во дворец.
Замок Сент-Ном. 30
