За минуту с монстрами разделались! Марина рассудила, что ей ничего не остаётся, как полностью довериться незнакомцам.
Добрались до припаркованной во дворе пассажирской «Газели». Девушка протянула Марине руку.
— Давай телефон. Быстрее!
Исполнила приказ, решив, что сейчас лучше не артачиться и не показывать гонор. Из телефона моментально была вынута и выкинута сим карта. Девушка буркнула «на всякий пожарный» и возвратила гаджет.
Все сняли балаклавы. Марина в своих догадках не ошиблась, мелкий действительно оказался ребёнком, мальчишкой лет тринадцати. А женщина была немолодая, её голову венчали короткие седые волосы. И именно она заняла место за рулём. Остальные быстренько расселись на пассажирских сиденьях.
Резко выдохнув, женщина завела двигатель, повела «Газель» через двор, затем свернула в тёмный переулок.
— А неплохо мы их, а? — улыбнулся мальчишка.
— Нормально, — буркнул Ярослав, потирая раненую ногу.
Девушка посмотрела на Марину.
— Не слабо тебе досталось. Я видела, как толстяк тебя из машины выковыривал, но, уж прости, на помощь прийти не могла, остальных дожидалась. У нас правило — по одиночке не действовать.
Марина приложила ладонь к челюсти, которая уже опухла и жутко болела.
— Куда мы едем? — говорить было трудно.
Ответила ей седовласая:
— В безопасное место. Сама понимаешь, домой тебе нельзя. Ты теперь — цель.
«Я — цель, — с горечью подумала Марина. — Просто замечательно. Но это всё же лучше, чем быть мёртвой».
* * *
Когда «Газель» выехала на проспект, на дороге возле детского садика очнулся водитель такси. Он чувствовал слабость, в груди щемило, ему пришлось приложить немалые усилия, чтобы просто сесть. В голове возникла вялая мысль: «Что случилось?» Он помнил, как вышел из машины, пошёл к перегородившим дорогу людям… и всё. Провал, темнота. Неужели это был сердечный приступ? Странно, на сердце он никогда не жаловался.
Обвёл взглядом пространство. На дороге, в свете фонарей что-то заворочалось. Кто-то! Люди, которые, похоже, как и он тоже потеряли сознание. Те самые люди, что дорогу зачем-то перегораживали.
Но что это с ними?
Сначала с недоумением, а потом и с ужасом водитель увидел, как они принялись шипеть точно змеи и бросаться друг на друга. Вон старик вцепился в горло тощему парню, а вон девчонка принялась неуклюже размахивать руками и лупить старуху. Массовый психоз, не иначе!
Он решил, что нужно сваливать отсюда, однако сил не хватило, чтобы даже с места сдвинуться. Так и сидел на мокром асфальте, раскрыв от изумления рот.
Свет фар озарил дорогу, возле такси остановился полицейский автомобиль. Молодой сержант, что был за рулём, опешил от увиденного: десяток человек, большинство из которых старики и старухи, вели себя точно дикие звери.
— Ни фига себе! — выдохнул он. — Тут, кажись, санитаров нужно вызывать.
— Это точно, — кивнул сидящий на пассажирском сиденье старший сержант. — Вызовем. А пока пойдём, сами попробуем унять этих психов.
Глава пятая
Что за безопасное место такое? Марину начали обуревать сомнения: а не лучше ли ей всё-таки будет дома? Закроется, плотно зашторит окна, из квартиры носа не высунет. Впрочем, эти сомнения перекрывали чёткие аргументы: дома не получится спрятаться, слишком уж сильно она разозлила Мамонта и, возможно, тех, кто за ним стоит. Достанут, расправятся.
«Газель» выехала из города. Марина посмотрела на своих спасителей. Они уже успели представиться. Женщину за рулём звали Нонна, на вид ей было лет семьдесят, но выглядела она крепкой как дубок; в глазах и в чертах лица отражалась какая-то жёсткость, точно броня, позволяющая успешно противостоять атакам старости.
Девушка, Инга, была полна энергии. За короткое время эта непоседа три раза перешла с одного сиденья на другое. Постоянно вертелась, будто желая всем присутствующим показать, какие у неё замечательные фиолетовые волосы. А вот мальчишка, Вадик, наоборот сидел спокойно, и Марина невольно восхитилась его выдержкой. Ребёнок ведь, с чудовищами только что сражался, а вёл себя так, словно ничего и не было. Её саму-то не слабо потрясывало: «Мандраж первой степени», — как однажды не смешно пошутил Василий Иванович, когда одного молодого фельдшера начало колотить при виде раненых после массовой поножовщины.
Ярослав полулежал на заднем сиденье — небритый, весь какой-то растрёпанный, в чёрной, явно требующей стирки вязаной шапочке, которую он нацепил сразу же, как снял балаклаву. У него был массивный подбородок, выдающиеся скулы, а в глазах — нездоровый блеск. Время от времени он доставал из внутреннего кармана камуфлированной куртки фляжку, делал глоток и убирал обратно.
Удивительно, но именно потому, что все эти люди слишком разные, Марина почувствовала к ним симпатию, хотя и с долей подозрительности. В голове роились вопросы: кто они такие? Какова их цель? Одно было ясно: им не всё равно, что по улицам города расхаживают монстры. Они их видят, как видит она, а значит, тоже имели печальный опыт клинической смерти.
«Только тот, кто умер и воскрес, могут их видеть».
Они — свои! Потому и спасли её. Верный вывод? Пожалуй, да.
Инга в очередной раз пересела, оказавшись рядом с Мариной, и затараторила:
— Я мразей ещё часа полтора назад заприметила. К тётке ездила, она одна живёт, здоровье ни к чёрту, вот мне и приходится постоянно в город мотаться, чтобы её проведать. В общем, вышла я от тётки, дотопала до детского садика, гляжу — стоят возле забора. Одиннадцать насчитала, включая толстяка. Обычно мрази по одиночке пасутся, не кучкуются, а тут… Короче, я сообразила, что это засада. Такое уже было. Они как-то вот также ловушку Ярославу устроили. Верно, Ярослав?
— Угу, было дело, — отозвался тот, снова приложившись к фляжке.
— Ну я и позвонила нашим. Сама же во дворе затихорилась, наблюдала. А потом такси прикатило и началось. Наши, конечно, чуток припозднились, толстяк всё-таки успел тебя поколотить.
— Спешили, как могли, — заявила Нонна.
— Ну ничего, — улыбнулась Инга. — Главное, мы их планы сорвали. С ловушкой они облажались.
— Вы этих монстров мразями зовёте? — спросила Марина.
— А кто они по-твоему? Мрази и есть. Или ты не согласна?
— Согласна. Вполне, — у неё в голове крутились не менее уничижительные эпитеты.
— Раз эти твари на тебя ловушку устроили, значит крепко ты им насолила, — Нонна бросила на неё взгляд через плечо и снова повернулась к лобовому стеклу. — Рассказывай, что ты сделала.
И Марина начала рассказывать, чувствуя себя так, словно выплёскивает из сознания какую-то застоявшуюся грязную жижу. Поведала о старухе, которую она прогнала, о предостережениях Семёна и Мамонта, о монстре, вытягивающим жизнь из ребёнка. Когда закончила, испытала облегчение. Наконец-то она с кем-то поделилась тем, что тяготило душу. Как же иной раз полезно просто выговориться.
— А ты крутая, — Инга глядела на неё с
