во сне перестал. Злость исчезла. Но, как оказалось, эта злость всего лишь притихла на время.
— Почему ты мне ничего не сообщала? — возмутилась Марина.
— Вадик — это мой крест. И мне его нести. Я с тобой и с твоей сестрой побуду немного, а затем опять отправлюсь на поиски. Я подключила все свои связи, наняла двух частных детективов. Как понимаешь, в полицию обратиться я не могу. Боюсь, Вадик сейчас где-то далеко. Очень далеко. Чёрт, сердце от всего этого разрывается.
Марина вытерла пальцами слёзы. Варвары больше нет, а последствия от её деяний остаются. Те, кто от неё пострадал, никогда не станут прежними. Искалеченные люди. Искалеченные судьбы.
* * *
Вот и май настал.
Марина с Татьяной прогуливались в городском парке. Теперь они часто сюда приходили. Где-то вдалеке послышался звук сирены скорой помощи и Марина представила, что в больницу сейчас везут человека, который пострадал из-за несчастного случая. И, возможно, этот несчастный случай раньше мог бы предотвратить Дух города.
В последнее время она часто представляла подобное. Будто наказывая себя за что-то. Ведь ей было больно от таких фантазий. Иногда ей казалось, что, выбирая из двух зол меньшее, они с Духом города сделали не верный выбор. Монстров на улицах Светинска не осталось, королева чудовищ мертва, но никакого триумфа по этому поводу Марина не испытывала.
Да и от Нонны не было вестей — как отправилась на поиски Вадика, так и пропала. Перед тем, как уехать, она сказала Марине: «Всё ужасы теперь позади. Живи и наслаждайся жизнью». Но наслаждаться не получалось. Марина постоянно ощущала себя так, словно ничего ещё не кончено. Как будто мозаика с полотном победы не сложилась, не хватало в ней деталей.
— Ты слышишь? — остановилась Татьяна. — Птица поёт. Как красиво!
Погружённая в свои мысли Марина только сейчас услышала это пение. Действительно красиво. Соловей? Трели доносились со стороны старого театра. И что-то потянуло туда, будто сама душа рвалась в ту сторону. Она улыбнулась, свернула с аллеи, зашагала к эстраде, Татьяна едва за ней поспевала. Солнечные лучи пробивались сквозь густую листву клёнов, птица продолжала выводить причудливые трели.
Марина подошла к сцене, набрала полную грудь воздуха, медленно выдохнула.
— Я что-то чувствую.
— Это твой дар, да? — удивилась Татьяна.
— Нет. От моего дара давно ничего не осталось. Тут что-то другое.
Они поднялись на сцену и увидели в проломе гнилых досок гнездо, а в гнезде — всего одно яйцо зелёного цвета.
— Это… это чудо, — прошептала Марина.
— Обычное яйцо, — дёрнула плечами Татьяна. — Ну зелёное, ну и что?
— Неужели ты не чувствуешь? Энергия!
Скорлупа треснула, провалилась внутрь. Из яйца вылетело нечто бесформенное, бесплотное, сияющее и устремилось ввысь, к весеннему небу.
— Дух города, — завороженно произнесла Марина. Ей хотелось одновременно и плакать и смеяться. — Новорожденный Дух.
Она подумала, что вот теперь мозаика победы сложилась. Впервые она в полной мере осознала, что чудовищ больше нет.
И что они не придут осенью.
