пока мои плечи содрогались от непрекращающихся приступов пытки. — Не каждый день я встречаю женщину, о которой могу так сказать. Жаль, что ты тощая коротышка.
Я потянулась за старой футболкой, которую мне дали надеть, но прежде чем я успела натянуть ее, чтобы прикрыть свое голое тело, Дюк произнес.
— Оставь это. Встань.
Я проглотила поднимающийся ком в горле, поглубже погрузилась в себя и поднялась на ноги в одних лишь уродливых трусах телесного цвета, которые они мне выдали. Квентин иногда давал мне свежие, ему не нравилось видеть меня голой. Это беспокоило его, или так он любил шептать мне на ухо.
Я поморщилась от боли, распространившейся по позвоночнику, поднялась на дрожащих ногах и повернулась к Дюку. Горячая и густая кровь текла по позвоночнику, стекая по заднице и ногам. Это было самое близкое к теплу состояние за долгое время.
— Да, — пробурчал он, оглядывая меня. — Плоская грудь — вот твоя проблема, — он указал на меня сигаретой. — Мужчине не за что ухватиться. Мне нравятся женщины с большим количеством мяса.
Любая женщина, которая попалась тебе на глаза, — несчастная, мать ее, душа. Конечно, на самом деле я этого не говорила. Сказав это, значило, что я могу сказать и другое. И если бы он знал, что мой язык может дать ему нужные слова, он бы не закончил со мной сегодня.
Дым закружился вокруг меня в воздухе, и Дюк разгладил свои усы, оттолкнувшись от потрепанного плетеного кресла, его огромный рост вызвал у меня страх, когда он приблизился. Но я держала подбородок высоко поднятым, глядя на него. Он ненавидел это. Он всегда хотел, чтобы я склонялась, ему не нравилось, когда я слишком много смотрела на него, пока он причинял мне боль. Поэтому я старалась делать это как можно чаще.
Он выпустил облако дыма мне в лицо, и я поборола желание закашляться. — Я попрошу Орвилла залатать тебя, а?
Я вздрогнула, прикусив язык.
— Или ты можешь сказать слово «нет», и я сделаю это сам, как насчет этого? — предложил он. — Только одно маленькое слово, рэд, — он наклонился ближе, его кустистые брови изогнулись дугой, и он уставился на меня, ожидая, что я сломаюсь. — Скажи это.
Слово было у меня на языке, оно горело от необходимости быть произнесенным. Орвилл был последним человеком из всей Пятерки, кого бы я предпочла для лечения своих ран. Пусть даже Фарли, который был бы самым грубым. Они должны были сделать это на случай, если в мои порезы и раны попадет инфекция. Мертвый заложник не сможет дать им нужную информацию. Но иногда я мечтала, чтобы они не лечили меня так качественно, позволили бы хоть дюйму гнили проникнуть в меня и забрать меня у них навсегда. Но мир был не так добр.
— Хорошо, — мурлыкнул он, взял мою руку, повернул ее и затушил сигарету в моей ладони. Я стиснула зубы и подавила крик в горле, когда горящая сигарета впилась в мою плоть. Он бросил окурок на землю с хмыканьем, как будто был разочарован, затем подошел к двери, постучал дважды, и через секунду она открылась.
Я подхватила с пола футболку, задыхаясь от мучительной боли, вызванной ранами на моей спине. Я прижала ее к груди, затем забралась на стол в конце комнаты и легла на него лицом вниз, поскольку знала, что так мне прикажут. Я не понимала, что плачу, пока не почувствовала вкус слез на губах.
Дверь закрылась, когда в комнату вошла еще одна пара ног. Пульсация отвращения пронзила меня до глубины души, когда Орвилл положил руку на основание моего позвоночника. Его пальцы были мягкими, словно он никогда не подвергал их тяжелой работе. Он не любил тяжелые инструменты. Ему нравились маленькие ножи, булавки и все достаточно хрупкое, чтобы держать их в своих девчачьих руках.
— Привет, маленькая птичка, — хихикнул он. — Он тебя сегодня здорово отделал, да? Не волнуйся, Орвилл здесь, чтобы позаботиться о тебе. — Его пальцы пробежались по моей плоти таким образом, словно он хотел обладать мной, но Дюк повесит его, если он переступит черту. Это было их единственное золотое правило. Ничего в сексуальном плане. И я не могла этого понять. Хотя я была бесконечно рада этому. Но какая у них была причина ограждать меня от этого, подвергая всему остальному, что только могли придумать их мстительные умы?
В воздухе запахло спиртом, и мгновение спустя Орвилл прижал к моей спине промокшую ткань. Я прикусила язык, зажмурила глаза, пока моя плоть пылала адским огнем, и ждала, когда все закончится.
Глава 6
Николи
Этот диван не был разработан для того, чтобы на нем спали. Особенно человека моего роста.
Я пробормотал проклятие, пытаясь придать подушкам некое смутное удобство и стараясь не обращать внимания на хруст в шее от того, что моя голова неудобно устроилась на ручках этой чертовой штуки на протяжении половины ночи. Той половины ночи, когда мне удалось немного поспать. Хотя, в лучшем случае, сон был неполноценным.
По крайней мере, с Тайсоном на страже у двери я не беспокоился о том, что Дюк и его банда ублюдков снова подкрадутся к хижине, пока мы спим. Этот пес был на вес золота уже по одной этой причине. А то, что он был моим единственным верным и преданным другом, делало его еще более ценным для меня.
Я приоткрыл глаза и вгляделся в пробивающийся под занавесками бледно-голубой свет. Возможно, сейчас было еще рано вставать, но я никак не мог устроиться достаточно удобно, чтобы снова задремать в своем нынешнем положении. Я со стоном поднялся на ноги, вытянув руки над головой и пытаясь унять боль в мышцах, пока мой позвоночник выравнивался.
Я запустил пальцы в свои отросшие черные волосы и провел ладонью по лицу, пытаясь обдумать свои дальнейшие планы.
Уинтер все еще лежала свернувшись калачиком на полу у стены, одеяло, которое она взяла с кровати, было обернуто вокруг ее худенькой фигуры.
Я молча пересек комнату и направился к ней, годы практики выполнения заданий для Калабрези помогали мне двигаться бесшумно, пока я босиком шел к ней. Было столько случаев, что я не мог сосчитать, когда мне нужно было подкрасться к кому-то и убить его тихо, не устраивая сцен. Хотя у меня было достаточно практики в том, как заставить мужчин кричать. Причина, по которой я был лучшим, заключалась в том, что я знал, какой вид смерти подходит для того или иного объекта. Конечно, теперь я
