и разумного офицера послабление. Дворянин Овцын был «всего лишь» бит плетьми, разжалован в матросы и сослан в Охотск.
Впрочем, хотя иные и норовили бывшему офицеру «на место указать», командор сумел защитить бывшего соратника, сделал своим адъютантом. Однако упрямец Овцын настоял, чтобы вахты наравне с прочими матросами нести и в кубрике с другими обретаться.
— Ну что зачаровался? — Овцын закончил работу и принялся спускаться. — Склянки бьют, айда в кубрик греться!
Койки у них были соседние. Видно, кто-то посчитал, что место Овцыну рядом с юнгой, младшим по рангу, в самый раз будет. Кроме того, и на самого Лорку поначалу посматривали косо: еще побежит доносить отцу. Но после того, как Лорка промолчал, когда подштурман Юшин подрался с прапорщиком Логуновым и когда матрос Акулов напился в Большерецке пьян до того, что его пришлось на борт тащить за ноги, к Лорке оттаяли. Начали заговаривать, угощать табаком (Лорка немилосердно кашлял, но отказаться не смел) да брать на партию в карты. Одной дружбы с Овцыным по-прежнему не одобряли, но тут Лорка выказал норов. Овцын ему нравился. Несмотря на шрам, хорошее у него лицо. Открытое, честное, большие смешливые темные глаза смотрят прямо. А примется рассказывать — впору рот подвязать, так и норовит раскрыться. Есть что порассказать бывшему лейтенанту, а ныне матросу Овцыну. Четыре года командовал он Обско-Енисейским отрядом экспедиции. Трижды суда на Крайний Север водил. Но ни разу еще не слышал от него Лорка ни слова про злосчастный Березов. Штурман Эзельберг сказал ему как-то, что княжну, из-за которой Овцына сослали, заточили по приказу государыни в монастырь. Не оттого ли не носит креста нательного матрос Овцын?
Лорка принялся было спускаться следом, но вдруг черное пятно впереди привлекло его внимание. «Святой Петр» сейчас как раз проходил по южной оконечности Камчатки, именуемой мысом Лопатка, и самым южным из Курильских островов. Ширина пролива была около немецкой мили, и казалась вполне достаточной для прохода судов, но зоркие глаза Лорки уловили прямо по курсу бешено кипящую воронку. Вот волна откатила, обнажив торчащий, словно зуб, риф. Еще несколько мгновений — и «Святой Петр налетит прямо на него!
— Тревога! Тревога! Риф прямо по курсу! — что есть мочи закричал Лорка.
Краем глаза он увидел, что с носа на него оглянулся отец. В следующее мгновение он махнул штурману и сам встал за штурвал.
Вот «Святой Петр» слегка накренился, паруса захлопали на ветру, когда он начал разворачиваться. Дул попутный западный ветер, но волны отчего-то не шли ровными рядами по курсу, как это бывает, — нет, они сталкивались, кипя и закручиваясь, точно шальные. Чем больше «Святой Петр» входил в пролив, тем выше они становились.
— Течение навстречь идет!
«Святой Петр», кренясь все сильнее, зарылся носом в высокую встречную волну. Держась за мачту, Лорка сверху увидел, как волна накрыла корму и, разбившись в пену, стекла через фальшборты, едва не утащив за собой двоих матросов, травивших снасти. Раздались крики.
О том, чтобы спуститься вниз, не было и речи. Обхватив руками и ногами мачту, Лорка висел между серым небом и свинцовым морем. Волны, закипавшие прямо у рифа, были огромны, а корабль, казалось, совсем не двигается. Одна за другой водяные громады шли навстречу отчаянно сопротивляющемуся судну. Нос корабля, будто лицо тонущего, отчаянно взмывал над волной, разрезая ее, но волны тут же смыкались, обрушивая на палубу потоки воды. Передвигаться по ней было немыслимо, — схватившись кто за что мог, люди в ужасе наблюдали за катастрофой. Только отец оставался на ногах. Он отчаянно крутил штурвал и кричал что-то неразборчивое в ужасном шуме, поднятом разбивающимися о риф волнами. Несмотря на его усилия, корабль, казалось, вовсе не двигался, снова и снова зависая над ревущей бездной.
Позади корабля волны схлестывались особенно яростно, точно негодуя из-за того, что упустили свою жертву. Шедшая следом за «Святым Петром» на буксире шлюпка моталась за ним на тросе, будто игрушечная. В какой-то момент огромная волна подхватила ее и буквально взметнула на корму. Затрещали доски обшивки. Целое бесконечное мгновение Лорка с ужасом думал, что сейчас шлюпка ударится прямо о грот и обломит его, но буквально на волосок от мачты волна откатила, волоча за собой перевернутую шлюпку, как дохлого жука.
«Святой Петр» снова провалился вниз, и Лорка обомлел: сквозь зеленоватую толщу воды виднелись камни.
«Да ведь под килем не больше трех сажен! — с замирающим сердцем подумал он. — Пропадем! Надо поворачивать назад! Назад!»
В то же мгновение Лорке стало стыдно за свою трусливую мыслишку. Он как наяву увидел перед собой внимательные, серьезные глаза отца, его размеренный голос:
«Ежели при попутном ветре пойдет течение супротив, самое опасное есть пытаться повернуть назад. Потому как едва корабль сойдет с попутного ветра, течением таким развернет его поперек, и мачту наверняка поломает. А дальше — что корабль, что ореховая скорлупка… Голову от страха при таком потерять — верной смерти подобно!»
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем страшный риф медленно, как улитка, прополз бортом и остался за кормой. И тут, как по волшебству, течение прекратилось: будто вырвавшаяся на волю птица, корабль стремительно полетел по волнам. Мокрый, на подгибающихся ногах, Лорка наконец спустился на палубу. Овцын, отлепясь от мачты, поднял лицо навстречу, крепко, по-братски обнял:
— Молодец, не сдрейфил! Сильно я боялся, что у тебя от страха руки ослабнут. Конец бы тебе!
Лорка, качаясь, как пьяный, вместе с Овцыным перешел на нос. Отец, мокрый до нитки и белый, как полотно, осторожно поглаживал рулевое колесо, точно баюкал больное дитя. Губы его шевелились.
— Прошли? — еле слышно спросил Овцын.
— Прошли, tack till Herren![14] — хрипло ответил отец. — Тридцать лет я на море, а такого страха, как сейчас, не случалось.
И вдруг неожиданно, пойдя красными пятнами, заорал:
— Кой черт тебя, юнга, на салинг понес!
* * *
Шедший следом через час «Святой Павел» при проходе пролива не испытал ни малейших затруднений, — встречное течение оказалось приливной волной, а при том, что было, как назло, новолуние, волна эта оказалась необычайно высокой и отхлынула за какой-то час, оставив почти спокойное море.
«Чудеса!» — еще не отойдя от пережитого ужаса, думал Лорка, глядя, как тает вдалеке мыс Лопатка.
«Святой Петр» взял курс на северо-запад, продвигаясь вдоль побережья. Слева виднелись сплошь горы. Опасаясь новых сюрпризов, Ваксель вел корабль на большой глубине, однако дальнейшее плавание было спокойным, пока 27 сентября на море не разыгрался шторм и не опустился густой туман. Тем временем по счислению,
