Когда нарисовалось восемь, квартира стала совершенно уютной. Кастрюли на плите, замечательный запах из кухни, стол накрыт. Я открыл бутылку вина, налил в стакан. Вкус был горьковатый, мне понравилось. С выпивкой мне нужно быть осторожней. Мой тюремный срок с нею связан самым непосредственным образом.
Когда я пью виски, меня переклинивает. Я четко помню тот день. Нортон и я накрыли одного перца, который был нам должен три штуки.
Каждому.
Я самозабвенно напивался. Даже Нортон сказал:
— Господи, Митч, ты давай полегче.
Я не дал.
А про вечер того дня я ничего не помню.
Говорят, что я поругался с каким-то парнем. Мы выскочили на улицу.
Нортон за нами.
Он сумел оттащить меня от парня, чтобы я не забил его до смерти, да и то в последний момент.
И я получил три года.
Значит, судьба. Самое интересное, что руки у меня были абсолютно целы.
Даже кожа на костяшках не содрана. Я сказал про это адвокату, который вел мое дело. Он ответил:
— Ты ногами работал.
Да уж.
Мужчины в тюрьме находят самые разные способы, чтобы скоротать ночь.
Это может быть
паленый вискарь
петушок
клей.
Что касается меня, я весь день упражнялся, и к ночи мое тело выдыхалось. Некоторые молились, но потихоньку. Я повторял мантру из книги Брюса Чэтвина «Тропы песен». Вот так.
— И увижу я Храмы Будды на острове Ява. Я буду сидеть с саддху на погребальных полях Бенареса. Я буду курить гашиш в Кабуле и работать в кибуце.
Обычно это срабатывало.
В дверь позвонили. Я открыл — Бри. На ней были черный брючный костюм и розовый свитер. Она протянула мне громадный букет цветов. Я сказал:
— Проходи.
Когда Бри увидела квартиру, она выдохнула:
— Ух ты, это великолепно!
Налил ей немного вина, она пригубила, сказала:
— Вино с транквилизатором?
— Кхм…
— Хочется расслабиться, но чтобы крыша не ехала.
Звучало это многообещающе, но неправдоподобно. Она села, говорит:
— Я к тебе перееду.
— Что?
Она громко засмеялась. У нее был хороший смех, глубокий, с едва уловимой истерической ноткой. Сказала:
— Не бойся Митч, шучу.
— Нормально.
Я пошел посмотреть, как там наша еда. Все вроде было в ажуре.
Бри крикнула:
— Так хорошо пахнет, Митч!
Я сказал:
— Будет готово через десять минут, что скажешь?
— Прекрасно.
Когда я вернулся, она расставляла цветы. Я сел, скрутил папироску. Бри спросила:
— Тебе не кажется, что я изменилась?
— А… нет… Кажется, ты в порядке.
— Я прохожу курс лечения.
— Это же здорово, правда?
Она наклонила голову и сказала:
— Я никогда больше не буду говорить о Фрэнке.
Я хотел сказать: «Слава тебе, Господи», — но сказал просто:
— О'кей.
Она прошлась по квартире, зашла в спальню. Я услышал, как она открыла шкаф. Когда вернулась, сказала:
— Ты точно в полном порядке, Митч.
— Настоящая торжествующая наглость.
— Что?
— Так книга Дерека Рэймонда называется.
— Кого?
— Да не важно.
Она налила себе еще вина, показала на книги:
— Ты все это собираешься прочесть?
— Есть такой план.
Внезапно лицо ее стало печальным. Я сказал:
— Бри, я хочу их прочитать. Мне это нравится.
Она тряхнула головой, вздохнула:
— Так жалко.
— Чего?
— Что у тебя не будет времени.
— О чем ты, Бри?
— Там, на вечеринке, один человек сказал, что ты на свободе и шести месяцев не протянешь.
Я попытался ее подбодрить:
— Я легко это все прочитаю за шесть месяцев.
Не сработало.
— Я не хочу, чтобы ты опять попал в тюрьму.
Я подошел, обнял ее, сказал:
— Ну, брось. Обратно я не собираюсь.
— Обещаешь?
— Обещаю. У меня есть постоянная работа.
— Мне без тебя очень плохо, Митч.
— Давай поедим… Так что ты говоришь?
Еда была отменная. Я приготовил чесночный хлеб и грибы с чесноком.
Они ей больше всего понравились. Я открыл еще одну бутылку вина, и мы начали трескать. Тушеные овощи были так себе, но и они проскочили. Бри спросила:
— А что у тебя за работа?
Я ей рассказал. Когда я упомянул имя Лилиан, она сказала:
— Я слышала о ней. Она была лучшей Бланш Дюбуа[16]из всех, которые когда-либо играли в Вест-Энде.
Каждый раз, как мне казалось, что я хорошо ее знаю, Бри меня удивляла. Я спросил:
— А ты откуда знаешь?
— Я люблю театр. Ты с ней спишь?
— Что? Господи, Бри, она старше меня.
Бри посмотрела на меня, говорит:
— Как она выглядит?
— Ну, как Джина Роулендс, совсем неплохо.
— Значит, ты будешь с ней спать?
На десерт были
греческий йогурт
чизкейк
торт «Черный лес».
Я спросил:
— Чего больше хочется?
— Всего.
И она не шутила.
Потом я пошел варить кофе. Сварил, принес на подносе. Поднос был с портретом леди Ди, и я знал, что Бри это понравится. Она свернулась клубком на диване и тихо похрапывала. Я поднял ее и отнес в мою комнату. Накрыл пуховым одеялом, посмотрел на нее немного, сказал:
— Спи спокойно, сестренка.
Решил не убирать со стола. Сел в кресло, включил телевизор, приглушил звук Показывали «Полицию Нью-Йорка», Дэнис Франц попеременно уничтожал хот-доги и преступников. Выключил. Смотреть кино о копах я был не в настроении. Даже про детектива Сиповица.
