некоторые из его наиболее популярных заведений. Если я сообщу, что ищу его, ему придётся прийти. Он не сможет смириться с тем, что люди думают, будто он не хочет встретиться со мной лицом к лицу.
— Полагаю, что дополнительная провокация была бы плохой идеей. Ты уже достаточно унизила его. Я не хочу, чтобы он делал это личным. Как бы это ни противоречило твоей натуре, на данном этапе я бы согласился. Что касается него, то он одержал верх. И нам нужно, чтобы так оно и оставалось.
— И когда я снова вступлю с ним в контакт?
— Это будет зависеть исключительно от твоей интуиции. Очевидно, что мы не можем отправить тебе телеграмму или установить устройство слежения. Если он получит намёк на внутреннюю работу, невозможно сказать, что он сделает, независимо от того, нужна ты ему или нет. Провоцируй его как можно меньше, но выясни всё, что сможешь, как можно быстрее, а затем сделай всё, что в твоих силах, чтобы убраться оттуда ко всем чертям.
Она нахмурилась.
— Вы же понимаете, что мои шансы что-либо выяснить минимальны, сэр?
— Минимум лучше, чем невозможно, потому что это альтернатива, с которой мы сталкиваемся. Единственная причина, по которой я позволяю тебе это сделать, заключается в том, что ты уже выжила. Единственный вывод, который я могу сделать, это то, что он выбрал тебя лично, потому что ему для чего-то нужен чтец теней. Если ты можешь оттянуть всё, что бы это ни было, до тех пор, пока не сможешь узнать больше, это то, что тебе нужно сделать. Будь ему полезна. Не раздражай его. Не бросай ему вызов. Я хочу, чтобы ты вернулась живой и невредимой, — он достал из внутреннего кармана визитку и протянул ей. — Это мой личный номер. Запомни его. Используй его, и мы найдём тебя, где бы ты ни была.
Она кивнула, изучая визитку.
— Кейтлин.
Она снова посмотрела на него.
— Я бы не просил тебя делать это, если бы у меня был хоть какой-то другой вариант, — сказал он. — Это сопряжено с огромным риском, и я не буду этого отрицать. Если ты передумала, я бы предпочёл, чтобы ты сказала сейчас.
— Если бы я хотела лёгких вариантов, я бы не взялась за эту работу, мистер Картер. Я хочу это сделать.
Он кивнул, встал и протянул ей руку для пожатия.
— Я восхищаюсь твоим упорством и храбростью. И я с нетерпением жду твоего успеха.
Кейтлин приняла его рукопожатие, а затем шагнула к двери. Её рука замерла на ручке, и она снова повернулась к нему лицом.
— Вы думаете, моего отца убил вампир-бродяга, мистер Картер?
Он не сводил с неё пристального взгляда.
— Улики определённо указывали на это, Кейтлин.
— И мою мать?
— Я хотел бы, чтобы мы могли узнать больше.
— Вы лично курировали эти два дела, не так ли?
— У меня было много времени для твоего отца. Рик был моим лучшим агентом ПКВ. Но всякое случается, Кейтлин. Вещи вне нашего контроля. Агенты вроде тебя не позволяют подобным вещам происходить с другими людьми так, как это произошло с твоей семьей. Многие бы убежали и спрятались после того, через что ты прошла. И вот почему я могу сказать, недвусмысленно, что твой отец гордился бы тобой. Вампиров вроде Кейна Мэллоя, с тем ущербом, который они наносят, нужно уничтожать. Привлекать к ответственности. И такие агенты, как ты, как раз те, кто это делает.
Макс мерил шагами коридор, резко останавливаясь и поворачиваясь лицом к открывающейся двери позади него.
Кейтлин вышла, и её взгляд тут же встретился с его взглядом. Стоя под ярким светом, она выглядела не просто усталой, она выглядела измученной. Он не был уверен, когда в последний раз она нормально спала. Он потратил достаточно времени, выгоняя её из офиса в прошлом месяце, и даже тогда он знал, что она идёт домой и работает.
Она была цепкой и упрямой — всегда была. Но он никогда не видел такой решимости, как в последние несколько месяцев, когда она поверила, убедила себя, что Кейн наконец-то в пределах её досягаемости. И она была единственной, кто в это поверил. Потому что, какой бы эффективной она ни была, какой бы опытной ни была, он вместе со всеми остальными верил, что её преследование Кейна было просто продолжающейся тратой ресурсов.
Он надеялся, что та ночь наконец-то убедит её направить свою энергию в другое место. Вместо этого произошёл наихудший сценарий, и он был его участником. Он всегда клялся матери Кейтлин, что защитит её драгоценную девочку. Если бы она всё ещё была жива, если бы она знала, что он позволял ей делать, Кэтлин никогда бы его не простила. Но власть была не в его руках. С участием Ксавьера Картера власть всегда была не в его руках. По крайней мере, отец Кейтлин понял бы это, хотя он сомневался, что даже Рик простил бы его за это.
— Я всё же займусь этим, — сказала Кейтлин.
Её глаза полны решимости, а руки напряжены — руки, которые он впервые взял, когда ей было всего два года. Те самые руки, которые сжимались и дрожали, когда он семь лет назад рассказывал ей о её матери. Это была новость, которая, как он думал, сломит её, но вместо этого она наполнила её сдержанной решимостью присоединиться к подразделению.
Она добилась успеха в комнате для допросов и на экзаменах, а впоследствии получила статус агента. Но те первые несколько месяцев в полевых условиях были тяжёлыми. Все ждали, когда она сдастся. Подстрекали её, принижали её, но он ни разу не видел, чтобы это самообладание нарушалось. Она могла бы поймать и осудить ещё сотню вампиров, и каждый раз сослуживцы говорили бы, что это случайность, удача или заслуга команды. Это был клуб исключительно для мальчиков, и они ждали, когда она облажается. Теперь, когда они были обеспокоены тем, что Кейна отпускают на свободу, а её партнёр находится под медицинским наблюдением, она наконец-то это сделала. Но эти резервы всё ещё появлялись. И он знал больше, чем кто-либо другой, что они продолжают появляться, потому что у неё больше ничего не было. Больше некуда идти. Больше не для чего жить.
Но это должно было прекратиться. И он сделает всё, что для этого потребуется. И она возненавидит его за это.
— Я знаю, — сказал он, мягко кивнув. — Тогда иди домой и немного отдохни. Ты меня слышишь?
Кейтлин кивнула. И когда она проходила мимо, ей
