она запомнила хорошо потоп, который не отступал месяц: на несколько дней Фейин исчезла из дома, родные думали, что она утонула, однако девочка вернулась домой живой и невредимой.
— Сестра, вижу ты мало что понимаешь, давай объясню, — сказала Фейин. — Зихао — мой жених и следующий император. Он хочет уничтожить прогнившую систему кланов и жён и построить новую. И Зихао это доказывает на деле, а не чешет языком как твой любимый Линг. Для него я единственная невеста и императрица Ксинга, — с гордостью добавила Фейин, — а не дочь наложницы. Ты же знаешь, что Зихао взял под своё покровительство пять нищих кланов, когда Линг в своём дворце позволяет кузенам оскорблять тебя. Чтобы Зихао пришёл к власти нужно всего ничего: отдать нам камень и сказать, какой клан стоит за тобой. А дальше я всё сама улажу. Я убью Линга, тебе не придётся во второй раз марать руки об него. Где философский камень? — настойчиво повторила Фейин. — Кто тебя нанял?
Мэй слабо ухмыльнулась. Знала бы сестра, что она работает на самого Линга, притворившись врагом…
— Синзан и Михонг… Как это?
— Преобразование человека. Мать решила воскресить умершую дочь, но только забрала у сына тело.
Фейин замолчала и горько добавила:
— Ты, наверное, не помнишь, как я пропала из дома во время потопа. Слуги Туранов похитили меня, чтобы превратить в сосуд для души Чжан. Но Джиний, их мать, потребовала Синзан — кровную сестру Чжан — чтобы лучше прижилась душа в чужом теле. Она изучила хорошо случаи Изуми Кёртис и братьев Элриков и выработала свою теорию удачного воскрешения. Но табу есть табу.
Фейин обняла Мэй.
— Сестра, Зихао не отвернулся от брата, который превратился в печать на шее девчонки, он не позволил матери убить меня, свидетеля запретного преобразования человека. Твой ответ вытянет наш клан из нищеты. Назови место, где хранится камень?
— Линга убьют? — почти поверила сестре Мэй, готовая всё рассказать.
— Да, но это не велика беда. Ты же месяц назад сама его…
Мэй попыталась пнуть сестру.
— Ни слова от меня не получить.
— Месяц назад ты его ранила. Почему же сейчас стала его жалеть?
Мэй не ответила. Фейин вздохнула и погладила сестру по голове. Она не собиралась сдаваться. Она просто решила дать Мэй отдохнуть и как следует подумать над услышанном. А пока она будет думать, пусть подкрепиться. Зихао принёс пленнице сытной картошки со знаменитой аместриской щукой.
— Я забочусь даже о тех, кто мне не нравится, — сказал он.
Мэй не трогали до вечера. За это время она отчаянно пыталась выбраться, спастись. Но в камере не было не единой щели, через которую могла бы улизнуть Мэй. Оковы на руках и ногах не давали использовать алхимию. Они были созданы из абсолютно новых элементов, неизученных ещё наукой. Знание — рычаг алхимии. Пока природа вещества представляет для тебя загадку, ты не можешь научится им пользоваться.
Зато по звукам снаружи Мэй смогла изучить подземелье. Помимо её сестры и императорских детей в нём было около десятка слуг-телохранителей Зихао Турана. Перед дверью в камеру протянулся длинный коридор. За Мэй, по всему видимому, находилась комната Зихао. Звукопроницаемость была хорошей, Мэй слышала непрекращающиеся поцелуйчики. Даже Михонгу стало тошно.
— Вы ещё потрахайтесь! — закричал он. Синзан молчала.
С наступлением сумерек всё началось. Зихао и Фейин то вбегали, то выбегали из камеры, привлекая Мэй на свою сторону. Зихао обещал, что Мэй станет его левой рукой (правой был Михонг), Фейин напоминала об унижениях их матери. Но призывы к мести и добрая дипломатия оставались равнодушны Мэй.
Когда наступил день, к ней зашла Синзан. Походка у девушки была вальяжная, мужская.
— Не устала в кандалах сидеть? — сказал Михонг из шеи. — Я ведь знаю, что такое быть скованным. Мэй, не будь дурочкой. У моего брата терпение не ограничено, а человек он жестокий. Не был я одним целым с Синзан, то он давно бы забил малышку, но боль ощущу и я, вот он и не трогает её. Ладно, даю слово Синзан, — мягко проговорил он.
Тёплая рука опустилась на щеку Мэй. Власть над телом получила его истинная хозяйка.
— Как вы все изменились. Ты стала красавицей, Линг так возмужал, — вышли первые слова девушки. — Мы с тобой две пленницы. Ты закована металлом, а я своим телом. Клан Яо, клан Туран… Мы между двух одинаковых огней. Мэй, они говорят правду, Зихао станет хорошим правителем для народа и кланов. Он жесток, но ведь императору нельзя быть добряком. При Зихао твой клан не уничтожат.
Голос Синзан задрожал. Она прикрыла рукой печать.
— Мэй, но жизнь нашего брата важнее Зихао! — губы её сжали сжиматься. — Пожалуйста! Линг ведь тоже твой брат, он любит тебя!
— Что говоришь? — её голосом прокричал Михонг. — Никогда больше не дам власть над телом!
Мэй улыбнулась Синзан. Та поймала её уверенный взгляд и поняла всё. Синзан могла видеть и слышать, хоть тело принадлежало паразиту.
— Я нема как рыба! — крикнула Мэй.
За Мэй наблюдала Фейин. Печально сестра покачала головой и покинула камеру с Михонгом.
Спустя час дверь в камеру оказалась выломана. Девушку двое слуг с масками на лице и бронёй на теле понесли по длинному коридору. Впереди них гордо шли Зихао и Михонг, последний подчинил тело Синзан окончательно. Фейин плелась сзади.
Мэй занесли в пыточную. На стенах высели ножи, серпы, тяжёлые кнуты. На полу лежали колодки, клещи, тиски, стояли козлы, кресла с шипами.
— Комната создана ещё девять лет назад нашей матерью, — сказал Михонг с презрением. — Но ты первая, кто её познает. Извини.
— Не будь девчонкой! — шикнул Зихао. — Не позволяй этой Яо проникать в твою психику. Это борьба. Либо мы победим и уничтожим систему, либо победят они, уничтожив нас.
Мэй привязали к железной доске, не снимая оков. Под ноги поставили ящик, похожий на мангал для шашлыков. Зихао достал спички.
— Сестра! — с мольбой воскликнула Фейин. — Разве твой наниматель стоит твоего здоровья, нашей мамы и клана? Ты хочешь, чтобы твоя или моя дочь стала очередной наложницей? При Зихао такого не будет. Гонения закончатся. Я
