тебе. Я спал в нижней части башни, как ты мне велел; увидев, что случилось, я прямиком побежал к тебе, запретив стражникам кому-либо рассказывать об этом.
Тутмес улыбнулся холодной, неприятной улыбкой. Он пробормотал:
— Ты же знаешь, какова Тананда в гневе. Заточив Амбулу, и Аахмеса в темницу, она могла приказать прирезать Амбулу а затем изуродовать его труп, представив это делом рук демона, который некогда обитал в этой стране. Разве такое невозможно?
Понимание засветилось в глазах министра. Тутмес, взяв Афари под руку, продолжал:
— Итак, ступай и опереди королеву. Сперва смени стражу в Красной Башне и тех стражников казни за то, что спали на посту. Убедись, все ли поняли, что ты действуешь по моему приказу. Это покажет черным, что я отомстил за смерть их начальника, и обезоружит Та-нанду. Убей их прежде, чем она до них доберется.
— Затем поговори с остальными высокородными. Намекни, что если таков способ Тананды вести дела, то все мы в опасности. Затем ступай во Внешний Город и найди там старого Агиру, охотника за ведьмами. Не говори ему прямо, что Тананда является причиной случившегося, но намекни на это.
Афари вздрогнул:
— Как может обычный человек солгать, глядя в глаза этому дьяволу? Его взгляд так и прожигает тебя насквозь, я видел, как он оживлял мертвецов и заставлял их ходить, черепа ухмылялись и скалили зубы...
— Ты не лги, — ответил Тутмес. — Просто поделись с ним своими подозрениями. В конце концов, если даже это и демон прикончил Амбулу, должен же быть кто-то, кто выпустил его на свободу. И Тананда вполне может стоять за этим. Итак, поспеши!
Когда Афари отбыл, усиленно размышляя над указаниями своего господина, Тутмес на мгновение задержался посреди своих покоев, украшенных гобеленами, выполненными в красочной варварской манере. Голубой дымок струился из бронзовой жаровни, находящейся в углу комнаты. Тутмес позвал:
— Муру!
Послышались шаги босых ног. Отодвинув занавес из малинового шелка, скрывающий потайной ход, и низко пригнув голову, в комнату вошел на удивление высокий и худой мужчина.
— Я здесь, господин, — произнес он.
Ростом он был даже выше Тутмеса и был одет в алую накидку, переброшенную через одно плечо. Хотя кожа его была очень темной, черты лица своей правильной формой напоминали скорее представителей правящей касты Мероэ. Волосы, похожие на овечью шерсть, были уложены в замысловатую прическу.
— Оно вернулось обратно? — осведомился Тутмес.
— Да.
— Оно надежно заперто?
— Да, господин.
Тутмес нахмурился:
— Как ты можешь быть уверен, что оно всегда будет оставаться послушным твоим приказам и всегда возвращаться к тебе? А вдруг однажды, когда ты освободишь его, оно убьет тебя и ускользнет обратно в свой дьявольский мир, который оно считает своим домом?
Муру развел руками:
— Этим чарам меня научил мой наставник, изгнанный стигийский маг, и они всегда действуют безупречно.
Тутмес впился глазами в мага:
— Сдается мне, что все вы, колдуны, большую часть жизни проводите в изгнании. Откуда мне знать, что кто-нибудь из моих врагов не подкупит тебя, чтобы ты натравил на меня своего демона?
— О хозяин, оставь такие мысли! Куда я денусь без твоей протекции? Кушиты презирают меня за то, что я не их расы, а вернуться в Кордафу я не могу по причинам, хорошо тебе известным.
— Ну что ж, тогда стереги своего демона, он нам может еще пригодиться. Этот болтун Афари очень любит казаться мудрым в глазах окружающих. Он передаст историю убийства Амбулы с моими комментариями о роли королевы многим желающим услышать нечто подобное. Это пробьет брешь в отношениях Тананды с остальными высокородными, а я пожну плоды своего труда.
Добродушно посмеиваясь, что происходило с ним весьма редко, Тутмес плеснул вина в две серебряные чаши и одну из них протянул магу, который принял вино с глубоким поклоном. Тутмес продолжал:
— Конечно же, он не станет упоминать о том, что все началось с его навета на Амбулу и Аахмеса. Он и не подозревает, что я знаю обо всем благодаря твоему искусству мага, друг Муру. Он притворяется, что предан мне и моему делу, но готов предать меня в любой момент за хорошую плату. Его основная мечта, его тайное стремление — жениться на Тананде и править страной на правах консорта. Когда я стану королем, мне понадобятся более надежные помощники чем Афари.
Потягивая вино, Тутмес размышлял:
— С тех пор как брат Тананды, покойный король Куша, погиб в битве со Стигией, она захватила власть, натравливая высокородных друг на друга. Но ей не хватит характера удержать власть в стране, чьи традиции не признают за женщиной права на трон. Она действует необдуманно, повинуясь своим прихотям, ее единственный метод удержать власть — это убивать любого, кто кажется ей опасным в данный момент, а это настраивает против нее остальных.
Приглядывай за Афари, о Муру. И держи своего демона на коротком поводке. Скоро эта тварь снова нам понадобится.
Когда кордофанец ушел, Тутмес поднялся по деревянной лестнице наверх и вышел на залитую лунным светом крышу своего дворца.
Под ним простирались тихие улицы спящего Внутреннего Города Мероэ. Он смотрел на дворцы, сады и огромную площадь, способную вместить тысячу черных всадников.
Переведя взгляд дальше, он увидел бронзовые ворота Внутреннего Города, а за ними лежал Внешний Город. Мероэ располагался посреди величественной равнины, зеленые луга с одинокими холмами тянулись до самого горизонта. Узкая речушка, пересекая равнину, огибала границы Внешнего Города.
Массивная стена, скрывая дворцы правящей касты, отделяла Внутренний Город от Внешнего. Предки правящей касты столетия назад явились сюда из Стигии, чтобы основать империю и смешать свою благородную кровь с местным чернокожим населением. Внутренний Город имел отличную планировку, улицы и площади были правильной формы, сады украшали каменные здания.
Внешний Город, напротив, поражал нищетой глиняных домишек. Кривые улочки вели на площади. Чернокожие люди Куша, являясь исконными жителями, занимали Внешний Город. Никто, кроме правящей касты, не имел права жить во Внешнем Городе, исключение составляли лишь слуги и конная стража.
Тутмес смотрел на множество глиняных хижин. На грязных площадях горели костры, извилистые улицы изредка освещались факелами. Время от времени до его слуха доносился монотонный дикарский напев, в котором звучали нотки гнева и дикарской кровожадности. Тутмес вздрогнул и поплотнее закутался в свою накидку.
Пройдя вперед по крыше, он наткнулся на человека, спящего под пальмой висячего сада. Разбуженный прикосновением Тутмеса, человек проснулся и вскочил.
— Ничего не говори, — предупредил Тутмес.
