Жуйживьом первым вскочил на ноги и бросился к телефону. Крюк тем временем возился, пытаясь вытащить голову из горшка, но принял пальму за собственную шею и что было сил тянул за ствол. Кончилось тем, что он встал вместе с горшком и тут только заметил, что ошибся, полому что вся земля высыпалась ему за шиворот.
Вернулся разъяренный Жуйживьом и потребовал выключить мотор, потому что за этим чертовым треском не слыхать ни слова. Крюк завинтил штифт, и мотор встал, издав сосущий звук сухого, недоброго поцелуя.
— Я пошел, — сказал профессор. — Меня больной требует.
— Кто-то из ваших клиентов?
— Да нет, но все равно надо идти.
— Тоска! — посочувствовал Крюк.
— Можете оставаться и заводить дальше, — сказал Жуйживьом.
— А, тогда все в порядке. Идите, идите себе, — оживился Крюк.
— Ну вы и хитрец, — сказал Жуйживьом. — Вам, в сущности, ни до чего нет дела.
— Ни малейшего, — подтвердил Крюк.
Он склонился над блестящим цилиндром, отвинтил штифт и отодвинулся, собираясь включить мотор. Тот заработал, когда Жуйживьом выходил из комнаты. Крюк сместил регулятор давления. И тут агрегат, свирепо рыча, оторвался от пола и, прихватив с собой стол, взмыл в воздух. Перемахнув через всю комнату, летящая громада врезалась в стену. На грохот прибежал профессор. Увидев страшную картину, он рухнул на колени и осенил себя крестом. Крюк уже истово молился.
3
Горничная Корнелиуса Шмонта провела Жуйживьома в комнату, где лежал больной. Чтобы убить время, тот вязал какую-то жаккардовую[16]композицию Поля Клоделя, которую высмотрел в одном из совместных номеров «Католической мысли» и «Пилигрима».
— Привет! — сказал Жуйживьом. — Вы оторвали меня от дела.
— Вот как? — удивился Корнелиус. — Я очень этим опечален.
— Заметно. Болит что-нибудь?
— У меня бедро расколото на пять кусков.
— Кто вас лечил?
— Доктор Неприведигос... Теперь, правда, все в порядке.
— Зачем же вы заставили меня притащиться? — спросил Жуйживьом.
— Хотел предложить вам кое-что.
— А идите вы... сами знаете куда.
— Хорошо, тогда я пошел, — сказал Корнелиус. Он попытался подняться, но едва коснулся ногой пола, как бедро его снова сломалось, и он самым натуральным образом упал в обморок. Жуйживьом вооружился телефоном и вызвал «скорую помощь», чтобы она перевезла больного в его клинику.
4
— Будете каждое утро колоть ему эвипан, — распорядился Жуйживьом, — и чтобы не просыпался, пока я в больнице. Он у меня уже в печенках со своими...
Он прикусил язык. Практикант внимательно смотрел на него.
— Впрочем, вас это не касается, — сказал профессор. — Как его бедро?
— Мы вживили ему болты, — сказал практикант. — Крупного калибра. Какой великолепный перелом!
— Вы не знаете, кто такой Килала? — спросил Жуйживьом.
— М-м-м... — ответил практикант.
— Если не знаете, то и не говорите. Это финский инженер, он придумал систему выпуска пара для паровозов.
— А-а, — сказал практикант.
— Позднее его открытие было усовершенствовано Шаплоном[17], — добавил Жуйживьом. — Впрочем, это тоже вас не касается.
Он отошел от кровати Корнелиуса и обернулся к соседней койке. Она была свободна, и санитарка водрузила на нее стул, чтобы прибраться.
— Что со стулом? — пошутил Жуйживьом.
— Горячка, — ответил практикант, подыгрывая.
— Поиздеваться надо мной решили? — спросил профессор. — Поставьте ему градусник, сейчас посмотрим.
Он сложил руки на груди и стал ждать. Практикант вышел и вернулся с дрелью и термометром. Потом он перевернул стул вверх ногами и принялся сверлить под сидением дырку, то и дело сдувая опилки.
— Поторопитесь, — сказал Жуйживьом. — Меня ждут.
— К обеду? — спросил практикант.
— Нет. Собирать авиамодель «Пинг-903». Вы сегодня, однако, любопытны.
Практикант закончил сверлить и вставил градусник в дырочку. Было видно, как ртуть сначала собралась в комочек, а потом стремительно поползла вверх по шкале и, раздуваясь как мыльный пузырь, зависла на конце термометра.
— Скорей вытаскивайте! — приказал Жуйживьом.
— Господи Иисусе!.. — охнул практикант.
Ртутный шар раздулся еще больше и лопнул у основания. Брызги кипящей ртути упали на кровать. В тех местах, где капнула ртуть, простыни в мгновение ока порыжели. На белой ткани проступили почти параллельные линии, сходившиеся в конце концов к ртутной кляксе.
— Переверните стул и уложите его как следует, — сказал Жуйживьом. — Позовите мадмуазель Курвандуй.
Старшая медсестра мгновенно прибежала на зов.
— Смерьте давление у этого стула, — велел Жуйживьом.
Практикант с предосторожностями взялся укладывать стул в постель.
— М-да, занятный случай, — строго заметил профессор, неотступно следя за действиями своего ассистента. — Да поосторожней же, не дергайте его так.
Практикант злился и действовал довольно грубо, отчего стул немилосердно скрипел. Поймав на себе взгляд профессора, молодой человек засуетился вокруг кровати с подчеркнутой аккуратностью профессионального яйцеглотателя.
5
— Надо, чтобы передняя кромка крыла была из того же материала, — сказал Крюк.
— Нет, лучше традиционная обшивка из бальзового дерева толщиной в полтора миллиметра. Тогда он будет легче.
— Если с таким мотором он на что-нибудь налетит — ему каюк, — предупредил Крюк.
— А мы найдем подходящее место, — сказал Жуйживьом.
Они разрабатывали проект крупногабаритной модели «Пинг-903», которую Жуйживьом специально подгонял к мотору.
— Это будет небезопасно, — заметил Крюк, — лучше держаться от него подальше.
— Какой же вы зануда, Крюк. Плюньте на все. В конце концов, я врач.
— Ну ладно. Я подберу запчасти, которых нам недостает.
— Не скупитесь. Я заплачу, сколько надо.
— Буду выбирать как для самого себя, — пообещал Крюк.
