глазах оппонента. Света, конечно, не может мне этого дать, да я и не хочу, чтобы она боялась.
Она должна радоваться. Улыбаться. Но не плакать и бояться. Никогда.
Только нутро все равно берет свое.
Я помню месяцы, когда впервые осознал, чего на самом деле хочу. Покорности, чужой боли, грязи. Того, что ни один нормальный мужик не потащит в семью. Не спросит с жены.
Меня ломало. Я намеренно избегал Свету, чтобы не сорваться, не причинить ей боль. Не извалять в грязи своей дикой похоти.
Света в этом плане неприкосновенна. Ее хочется носить на руках, оберегать, а не таскать за волосы в приступе агрессии. Не долбить во все щели, как какую-то уличную девку. Не упиваться ее криками и слезами.
Белова же, совсем другое дело. Ее покорная натура заходит настолько, что раз за разом хочется ставить ее на колени. Осязать ее легкий страх. Давать свободу своим демонам...
Единственное, что теперь напрягает - Надины фантазии о любви. Она с чего-то решила, что раз у нас будет ребенок, я брошу свою жену.
Святая наивность.
Света — это абсолютно другое. Неподдельный оригинал женщины. Надя — обычный суррогат.
Само собой, Надьке выгодны эти отношения независимо от формата. Девка из семьи алкоголиков. До встречи со мной жила в общаге Медакадемии. Красивая и нищая. Поэтому и благодарная. Во всех смыслах.
Это приятное чувство, когда тебе заглядывают в рот и пищат от восторга. Когда ты можешь делать с человеком все что захочешь, а он будет продолжать тебе покорно улыбаться.
Надя любит мои деньги, любит свою новую жизнь, которую явно не хочет потерять, любить подчиняться, а я люблю то чувство вседозволенности, что появляется, когда она рядом. Это прекрасные, взаимовыгодные отношения.
Я заметил ее в баре, Света и правда в ту ночь улетала в Питер.
Таких, как Надя, просчитываешь сразу. Я и не ошибся.
Милая, провинциальная, нетронутая девочка, ищущая хорошей жизни. Старательно стремящаяся найти замену своим маргинальным родителям. Она нуждалась в крепком плече. И я ей его дал. Взамен получил все, чего мне не хватало.
Правда, сам себя поймал, когда она залетела. Пару раз не предохранялись. О том, что она беременна, узнал только на четвертом месяце. Она сама сказала, так бы я и не заметил. Никогда не интересовался, что у нее там происходит. Загружать мозг подобной ерундой - самоубийство.
Сначала хотел отправить на аборт, а потом Миша, мой старый дружок, посоветовал посмотреть на ситуацию под другим углом. Я и посмотрел. Ребенок, в конце концов, рано или поздно мне будет нужен. В итоге, потащил ее на амниоцентез*. Нужно было удостовериться, что ребенок мой.
Света чисто физически выносить его не сможет, да и не хочу я превращать ее в дерганую бабу с младенцем на груди. Просто не представляю ее матерью. Она женщина-богиня, а не инкубатор.
Зато Белова — отличный вариант, средства на то, чтобы дать хорошее будущее ребенку, у меня есть. Если что-то пойдет не так, я всегда смогу просто вышвырнуть ее куда подальше и забрать малого.
И вроде же давал понять, чтобы не отсвечивала. Но дурость для нее превыше. Что ж, пусть теперь огребает, раз молодость берет свое.
Жену я не брошу. Я лучше сдохну, чем буду жить без нее.
— Так это правда, Илья?
Мать возвращается в палату. Бледная.
— Она же беременна. Света все знает, это она ее сюда привела.
— Я в курсе уже. Ты чего от меня хочешь? Пришла читать нотации? Опоздала лет на пятнадцать.
— Сынок, я просто беспокоюсь за тебя.
— Вот этого не нужно. Езжай домой. Дня через три я отсюда выпишусь. Не забудь позвонить утром Свете.
— Да. Да, конечно, дорогой. Спокойной тебе ночи.
Киваю.
Мать закрывает за собой дверь, снова оставляя меня один на один с мыслями.
Дима звонит в одиннадцать, сообщает, что Света перевезла свои чемоданы из отеля к Лизке. Это плохо. Там ее точно поддержат в решении развестись.
Но есть кое-что еще. Лизкин муж. Следак. Кажется, из Ленинского.
Листаю контакты и, отыскав нужный номер, нажимаю вызов.
— Станислав Николаевич? Это Антипов, помните меня?
— Илья Петрович? Доброй ночи.
— Доброй. Вы простите за поздний звонок, но у меня к вам дело будет. Подскажите, следователь Денис Михеев у вас в отделе работает?
— У меня.
— Товарищ подполковник, просьба будет. Личного характера.
— Слушаю.
— Вы отправьте его на недельку в командировочку.
— Когда?
— Лучше еще вчера.
— Вы же понимаете, у нас кадровый голод, каждый следователь…
— Понимаю. Но в долгу не останусь. Вы всегда можете рассчитывать не только на мою помощь, но и на помощь моего клиента. — Вслух про Снегура не говорю, но подполкан сам все прекрасно понимает.
— Понял. К шести утра Михеева в городе не будет.
— Спасибо. Всегда рад буду вам помочь.
Отключаюсь.
Продажный мент — он и в Африке такой.
Следом «набираю» Сардалова, владельца Молла на Купеческой.
— Илья, здравствуй, брат!
— Доброй ночи, дорогой. Аслан, у меня к тебе просьба.
— Говори дорогой, все решим.
— Тут такое дело, с женой проблемы. Помощь твоя нужна.
— Светланка твоя — вах женщина , какие с ней могут быть проблемы? Что нужно? Все сделаем. Все решим, брат!
— Аслан, надо повысить аренду на площади, что мы у тебя арендуем. Света, естественно, не должна быть в курсе, что это моя просьба.
— Обижаешь. Сделаем. Больше ни меньше, — смеется.
— Должен буду.
— Решил все-таки, что бизнес не женское дело? А я тебе говорил.
— Все говорили, брат. Да кого б я слушал…
— Поздно в этом деле не бывает. Светланке бы детей рожать, а не ерундой заниматься.
— Так, а я о чем?! Значит, могу на тебя рассчитывать?
— Утром дам распоряжение администрации.
— Спасибо, Аслан. В долгу не останусь.
— Сочтемся. Ты мне скажи, Снегур в городе сейчас?
— На Маврикии. Будет к концу следующей недели.
— Маякнешь, как появится? Дело у меня к нему есть.
— Нет проблем.
— Услышал.
Ничего, Света, я нас спасу. Сам это дерьмо заварил, сам и разгребу. Ты, главное, не руби сплеча, любимая. Все у нас будет хорошо.
Всегда же вместе. Столько прошли. И это переживем. Ты для меня одна на всю жизнь.
* Амниоцентез — для теста проводят забор околоплодных вод в период с 14 до 20 недель. Тест
