– Какой мальчик? – прервала меня Ибби.
– Там был маленький мальчик, лет шести или семи.
– Этого не может быть. Откуда там мог взяться ребёнок? – не понимая, спросил Питер.
– Я откуда знаю. Он стоял и смотрел на меня, а потом исчез, когда на меня напали.
– Ева! – кто-то радостно окликнул меня.
Обернувшись, я увидела своего брата.
– Дерек? – не веря своим глазам, позвала я. – Ребят, давайте потом договорим, окей?
– Да, конечно, мы в столовой, если что, – ровным голосом, ответил Питер, при этом кивнув приветственно моему брату.
Не успела, я сделать и шагу, как меня заключили в медвежьи объятья.
– Ну и вымахала же ты, заяц, – отрывая меня от пола, ласково произнёс Дерек.
– А сам-то. Ты что-то принимаешь? Мышцы скоро ткань формы порвут, – заметила я.
– Нет, просто много физической работы, – поставив меня обратно на пол, потрепал мою голову он. – Где Мия?
– В южном крыле, где же ей ещё быть. Отец не пускает её в учебный корпус. Ты же знаешь его, – очертив пальцем над головой круги, ответила я. – Ты, кстати, надолго к нам?
– Нет, я только на пару часов, потом обратно.
– Ясно, – огорчённо сказала я.
– Дерек? – раздался удивлённый голос отца.
– Здравствуй, отец, – приветственно кивнул он ему.
– Ты какими судьбами? Почему не предупредил, что приедешь?
– Мне нужно с тобой поговорить.
Отец внимательно на него посмотрел, и кивнув, ответил:
– Хорошо, пойдём в мой кабинет.
Дерек вопросительно уставился на меня.
– Иди. Надеюсь, ты ещё к нам заскочишь в ближайшее время. А если нет, я тебя найду, и эта кара будет пострашнее всякого зорга, – двинув кулаком в плечо, пригрозила я.
– Так точно, гроза района, – обняв на прощанье, он отправился с отцом в сторону его кабинета.
На ужин я решила не идти. Мне сейчас не хотелось поднимать тему о сегодняшнем происшествии. Приняв душ и переодевшись в чистую одежду, направилась на крышу.
Когда поднялась, увидела знакомую фигуру. Майор Хант стоял, опираясь локтями на поручни, и смотрел куда-то впереди себя.
– Тоже любите крыши? – застала врасплох его. Но он даже не шелохнулся, продолжая смотреть прямо.
– Да, – только и ответил он.
Встала рядом, повторив его позу.
– Спасибо вам.
– За что?
– За то, что спасли меня.
– Не за что. Просто, в следующий раз, попытайся не нарушать команду.
Наступила тишина, но она не создавала дискомфорта, как в прошлый раз. Как будто так и должно быть. Когда оба человека стоят и смотрят, как солнце медленно уходит за горизонт.
– В первый раз видела так близко? – вдруг спросил он.
– Что близко, майор Хант? – не понимая, о чём речь, переспросила я.
– Можно на ты, и просто Йен. Сейчас не учебное время.
Немного замявшись, я повторила вопрос:
– Что так близко, Йен?
Было непривычно называть его по имени. Перекатывая на языке про себя снова и снова. Красивое имя. Всего три буквы, как в моём, а сколько наполненности и мелодичности. Моё имя мне никогда не нравилось. Тоже мне символизм, назвать в честь первой женщины на земле, которая погубила своего мужа.
– Зорга, – вырвал меня из размышлений Йен.
– Да. Издалека видела, но так близко… в первый раз.
– Значит, можно заочно поздравить тебя с посвящением в ряды солдат.
– Но я ничего не успела сделать. И вряд ли бы успела, если бы…
– Это неважно, главное, что ты не растерялась, – не дав мне договорить, сказал он.
Я подняла взгляд и увидела, что голубые глаза пристально смотрит на меня.
– Нет. Я как раз, именно, это и сделала, растерялась.
– Ева, я видел твои глаза в тот момент. В них был страх, да. Но ещё больше в них было решимости. Не будь я там, всё бы, конечно, могло пройти не так гладко, но и ты бы не сдалась так легко.
Смотря ему в глаза, видела, что он верит в каждое своё слово. И мне тоже хотелось верить. Верить, что я смогу спасти не только себя, но и близких мне людей. Что я не растеряюсь в ответственный момент, как это было там, около ресторана. Мой взгляд опустился на его губы, и он уловил это. Мне ещё никогда в жизни не хотелось так сильно кого-то поцеловать. И я, наверно, бы решилась на это, если бы он не отвернулся, приняв прежнюю позу. Отогнав от себя это помутнение, попыталась сделать вдох.
– Скоро отбой, так что тебе пора готовиться ко сну, – как ни в чём небывало, произнёс он. Будто и не было всего этого разговора и этого момента в конце.
– Спасибо за разговор, командир, – с этими словами, я покинула крышу.
Глава 6. ШуткаДни проходили медленно и однообразно. Каждый новый день ничем не отличался от другого, словно попала в фильм «День сурка». После последнего разговора с майором Хантом прошло уже больше двух недель. И всё это время, я его не видела. Говорят, что он отправился на какое-то важное задание в Нью-Йорк. Поэтому временно командиром отряда, является майор Лао Чэн. Всё, что я успела выяснить, это то, что он китаец и приехал с Четвёртого города. И ещё он, очень любит поболтать, и всегда так приторно улыбается, что мне уже начинает не хватать, этой надменности и отрешённости майора Ханта. Или я просто ищу себе оправдание, почему жду его приезда.
Когда шла по коридору в сторону женской казармы, обнаружила свою сестру, идущую оттуда.
– Мия, ты что здесь делаешь?
– Я тебя искала, – кинувшись ко мне на шею, жалобно проговорила она.
– Ты же знаешь, что будет, если отец заметит тебя в учебном корпусе? – попыталась заглянуть ей в лицо.
– Да, но ты обещала прийти вчера и не пришла.
– Прости, пингвиненок. Моя вина, я замоталась и забыла, какой сегодня день, – лаская её щёчку, виновата проговорила я.
Мии семь лет. Мы с ней родные только по отцу. После смерти моей мамы он долго не заводил никаких отношений. Не хотел, да и некогда, в его то статусе. Но когда мне исполнилось тринадцать лет, я стала часто замечать его в компании Сицилии Хоффман. Поначалу они пытались скрывать свои отношения, но все вокруг уже догадывались о них. Постоянные переглядывания и мимолётные касания не остались без внимания окружающих. А потом через год родилась моя младшая сестра. И они перестали играть в этот никому не нужный спектакль. У Мии белые волосы Сицилии и карие глаза моего отца. Она самый спокойный ребёнок из всех, кого я знаю. Когда смотришь в её глаза, кажется, что она знает больше тебя об этом мире. Может это так и есть. Мы взрослые жёсткие реалисты и прагматики, лишённые детского воображения и способности замечать то, за что наш взгляд никогда не зацепиться. Великий дар детей, это то, что они не обременены рамками. Они могут увидеть то, что находится за гранью.
