подойти к нему и показать бумагу. Только приход начальника караула позволил мне подняться с земли, на которую, под угрозой пустить в расход, меня заставили лечь и запретили шевелиться. Грамотно составленный бланк с грозным штампом избавил меня от неприятных и долгих изысканий. Приказ, по первому требованию обеспечить Иванова Андрея Сергеевича(возраст, рост и особые приметы прилагаются)любым запрашиваемым обмундированием, продуктами и оружием, был предъявлен усталому старшине с пушечками на петлицах.
Тот прочитал, посмотрел мои жесты, затем спросил. — Что потребно, болтун?
А мужик с юмором, уважаю. Извлёк из загашника список.
Наручные часы. Компас. Фляжка. Бинты, йод, стрептоцид. Крепкие удобные ботинки 37 — 38-го размера. Брюки. Тёплый свитер. Прочная легкая куртка. Нижнее бельё. Рюкзак, или ранец. Плащ‐палатка 2шт. Лопатка.4шт. Ф-1.6 шт. запасных магазинов к ТТ.
— Юный пионер, ты куда собираешься? Всю немчуру в одиночку желаешь победить? — Не прекратил он юморить, хотя смеха в его глазах не было. Видно, что мужик на последних морально‐волевых общается, а балагурит больше по привычке, образ у него такой. Сейчас бы ответить, поддержать прибауткой, но чёртова немота никак не пропадала.
— Ладно, пойдем пороемся. Я здесь новенький, так что быстро у нас не получится.
Ну, что сказать, рылись мы недолго, интенданта позвали к зернохранилищам. Он махнул на меня и приставил ко мне какого-то вояку из мобилизованных, с которым я шурудил среди разбросанных пирамид, стеллажей и чёрно-бело‐зелёных куч всевозможной амуниции.
Полтора часа!! Полтора долбанных часа, два раза прерываемых налётами немецкой авиации. Не отыскал я ни брюк, ни куртки, ни нормального рюкзака. Свитер был шикарный, но сорок восьмого размера. Ещё, мне повезло с ботинками, нашёл целую кучу фабричной обуви отличного качества. Офигенные! На всякий случай слямзил оттуда сразу две пары — 37‐ые и 38‐ые. Скинул свои старые чёботы и натянул те, что поменьше — если будут натирать, возьму другие. Напоследок, взял второй ТТ с кобурой, ремень, портупею и моток шёлковых ниток. Попробую соорудить плечевую, для скрытого ношения. Сложив вещи на одну из плащ‐палаток, увязал узлом.
Дождавшись затишья после налёта двух мессершмиттов (По марке самолётов меня просветил Толик, мой сопровождающий), мы пошли на поиски товарища Мухамедьярова, того, что с пушками на воротнике. Татарина слышно было издалека. Переругиваясь со здоровенным военным, который тряс деревянным коробом, виртуозно использовал русский матерный, посылая лейтенанта пешим ходом в далёкие дали.
— Не знаю!…! Оглоблей…у в…у! Командир… посмотри, что в…у здесь творится! Те кто мог знать убиты…й! Хочешь?…! Ищи… сам! И не маши своим…им приказом, не поможет…ть! — Матерщинник сплюнул тягучей слюной под ноги и покосился на мою персону. — Насобирал пионер? Нет, не всё? Ха! Ну, ты хитрож…жук. Ладно, держи пропуск на выход. — Выдал мне талон с печатью и галочкой росписи, потрепал по голове — Давай, воюй витязь.
Перекинув узел на другое плечо, собрался уходить, но следующие слова татарина меня остановили. — Здесь не интендантов надо, а розыскных собак. Где я ему эти снаряды сыщу?
Мля‐а-а! Распоследней скотиной буду, если не помогу. Подошёл к здоровяку, скинул свой хабар и постучал по коробушке у него в руках.
— Чего тебе?
— Лейтенант, парень немой. — Пояснил ему старшина.
Карандаш и листок, были наготове.
Такие же нужны?
— Такие. Разные. Любые, мы разберёмся.
Я кивнул на свой узел и пошёл вдоль путей. Скрученные рельсы, поваленные вагоны, воронки от взрывов. Везде бегают люди с вёдрами и мешками, тушат последние очаги. Целые складские помещения чередуются с обугленными развалинами. Двести шагов среди всех этих нагромождений и я поднял руки вверх, попеременно скрещивая и разводя их в стороны. Гигант зенитчик примчавшийся на мой призыв, видать позабыл скинуть свой груз. Пока он срывал пломбы с указанного вагона, попробовал приподнять его ношу. Охренеть, как он с этим ящиком бегал? В нём килограмм шестьдесят, не меньше. Силён!
Летёха оглушительно свистнул, подзывая своих к себе.
Судя по маркировке, в каждом таком чемоданчике по тридцать выстрелов, а зенитчики перегрузили в кузов порядка двадцати штук, значит около шести сотен. Для них не мало ли, насколько им этого хватит?
Прощаясь, аккуратно вложил свою ладошку в протянутую могучую лапу лейтенанта.
— Спасибо брат! Выручил! — Услышал на прощание.
Глава 5
В обратный путь отправился с намерением не нарываться на неприятности. Не срезал, в частный сектор не заходил, ствол постоянно держал наготове. Приближаясь к своему временному убежищу, стал свидетелем стихийного собрания местных пионеров‐комсомольцев. Сгрудившись, они заняли весь перекрёсток. Недолго думая, принял решение обойти другой улицей. Толкаться, вступать в полемику, это не для меня.
На углу остановился передохнуть, заодно послушать, о чём они спорят. А разговоры велись о том, куда им податься, то ли идти к военкомату за оружием, то ли на склады к милиции, а некоторые, уже сейчас, предлагали уходить в леса: строить землянки для партизанского отряда.
— … у-у-у‐у-у-у… — Чёрт! Только этого не хватало. Поначалу казавшийся фоновым шумом, среди прочих звуков, выделился заунывный скулёж. Протяжный стон иногда пропадал, но я уже понимал, что он прекратится нескоро, к сожалению, мне уже приходилось слышать такое. Словно скулящий кутёнок, подвывающий в поисках мамкиной сиськи. — … у-у-у‐у-у-у…
Забросив на спину тюк с добычей, выгнал из башки все мысли. Пошли нахрен эти пионеры и туда же всё остальное. Но, чем ближе подходил к хате с бомбой во дворе, тем явственней становилось, что я приближаюсь к проблемам. Пришлось потрясти головой — заунывное нытьё в ушах не ослабевало, а усиливалось. Мля! Да как так-то! Хоть доставай вату для берушей из собранной на станции аптечки. По сердцу резануло воспоминанием, как я стою на коленях перед гранитной плитой с двумя фотографиями. Лучше бы растолкал толпу молодёжи и пошёл напрямую. Чёрт, ну нахрена мне это надо! Перестав сдерживать свой порыв, вместо того, чтобы свернуть налево побрёл дальше, прямо до тёмно‐зелёного забора. Через узкую приоткрытую калитку был виден посыпанный жёлтым песком ухоженный двор. Девчонка, ростом явно выше меня, уцепившись за металлическую проушину, тщетно пыталась открыть вросшие в землю ворота. За её спиной стояла двухколёсная деревянная тачка с лежащим на ней телом, зашитым в серую льняную простынь.
Она повернулась. Опухшее лицо, с дорожкам слёз по бокам покрасневшего носа. Короткие светло‐русые волосы. Серые глаза с полопавшимися капиллярами, безучастно следившие за моим вторжением.
Молча, по понятным причинам, прошёл мимо неё. Отложив изрядно надоевшую поклажу, направился в сторону потемневшей от старости баньки. Прихватил из близлежащей поленицы толстую чурку и метровое брёвнышко. Отстранил притихшую девицу, бросил деревяху под ворота,
