Книга Ведьмин смех - Лили Мокашь

– О Томасе Поэте.

– МакГанне? – Джейн замерла, вся вытянулась, как тетива, даже руки перестали тесто месить. – Он здесь при чем?

– Утром его встретила, вот и любопытство проснулось, – улыбнулась Элиза как ни в чем не бывало.

– Он здесь? – в голосе Джейн зазвенел ужас – первобытный, отчаянный.

Ведьма только кивнула.

– И говорил с тобой?

Еще один кивок.

– Вот что… – девушка торопливо обтерла руки о передник, и без того запачканный мукой. – Вот туда за стол садись, потолкуем.

Почти во всех местных лавках стояли один или два стола, хлебная исключением не была. Элиза села на крепко сбитый деревянный стул и принялась наблюдать, как Джейн закрывает лавку: переворачивает табличку и занавешивает шторы. Вот так приготовления… Видать, разговор пойдет серьезный.

– Слушай, – та отодвинула второй стул и села напротив.

Ни чаю, ни хлеба не предложила.

– Слушаю, – кивнула Элиза.

– Ты мне не то чтобы нравишься, – грубовато сказала Джейн. – Но раз к тебе явился Поэт, считаю долгом все рассказать и предупредить. Ты хоть и ведьма, а все же наша, бузина пополам с кровью, нельзя, чтобы он тебя с собой утащил.

– Я слушаю, – серьезно сказала Элиза.

И Джейн начала говорить.

По ее рассказу выходило, что МакГанн – как есть мерзавец.

– Точно он фейский подкидыш, – объясняла Джейн. – Иначе как объяснить, что коль наденешь одежду швами наружу, так он к тебе и не подойдет?

Элиза кивнула, а про себя отметила, что тоже, наверное, не подошла бы к такому странному человеку, что не может отличить изнанку от лица рубашки. А фэйри в принципе нерях не любят.

– А еще он железа боится, – Джейн принялась загибать крупные пальцы. – Никогда не видела, чтобы с железом дело имел. Даже вилки алюминиевые использует.

– Странно, а мне сказал, что в кузнице работу ему какую-то обещали…

– Набрехать тебе он что угодно мог, – жестко сказала Джейн. – Он почему Поэт? Потому что язык хорошо подвешен. Что хочешь услышать, то и наговорит тебе. Вор и подлец.

– А что он украл-то? – поинтересовалась Элиза и получила в ответ гневный взгляд:

– Как что? Мою невинность!

От Джейн Элиза вышла мрачная. По всему выходила история злая, как и все подобные истории в Элдер Гроуве, да только не про убийство и не про кражу, а про несчастную любовь.

Семь лет прошло с тех пор, как мельник Кирк поднял весь город против неподходящей, по его мнению, партии для единственной дочки, богатой наследницы, и город с радостью подхватил травлю.

Не зайцем вышел Поэт в этой борьбе, ух, не зайцем.

Элиза вспомнила, как охотник в одном пабе в Эдинбурге рассказывал ей, как выкурить лису из норы. Там, стало быть, ловушка ставится непростая. Лиса зверь гордый, иной раз задохнуться предпочтет, чем нору покинуть и даться в руки охотникам. Потому просто поджигать норы смысла нет. Потому если и кидают в норы лучины дымящиеся, то обязательно сети расставляют. И не только у одной норы – плоха та лиса, у которой в норе запасного хода нет!

А чаще, бывают, так делают: начинают нору закапывать землей. Падает земля, лиса от нее отбивается, так и получается – нора засыпана, а лиса прямо в лапы охотнику угодила.

Ну и капканы, само собой, капканами никто не брезгует.

Элиза прислонилась к стене дома и посмотрела на башню. Представила в красках, как из этой норы лиса выкуривают – как обычно в деревне делают? Сразу поджогами угрожают или подкарауливают у дверей? Отворачиваются при встрече или только злословят за спиной? Одной искры достаточно, чтобы поджечь лес. Одного слова, чтобы всколыхнуть толпу, объединить ненавистью… к лисам.

Нигде не любят рыжих.

Рядом на карниз села ворона, скосила черный блестящий глаз и каркнула предупреждающе. Мол, не лезь куда не просят.

Элиза махнула рукой, вспомнив утреннюю трехколесную судьбу.

Чему быть, того не миновать.

– В конце концов, – криво улыбнулась она вороне. – Может быть, я для этого вернулась в Элдер Гроув.

– Кар! – ответила ворона.

Вот и узнаем.

Одно смущало Элизу в рассказе Джейн, банальном, как большинство деревенских историй о сеновалах и сладкозвучных признаниях, – выходило, что далеко не первая такая Джейн была.

А впрочем, ведьма бы не удивилась, если бы Поэт раз за разом возвращался из Холмов, надеялся, что найдется глупышка, что его расколдует, и раз за разом убеждался в человеческой глупости и мелочности, а королева фей смеялась бы над ним… Нет, ничего удивительного бы здесь не было.

Элиза решительно направилась к дому с башней.

Но не сделала и нескольких шагов, как ее крепко схватили за руку и втянули в узкий переулочек между домами.

– Что? – возмутилась она и ощутила палец у губ.

– Тщщщщ, – прошептал МакГанн и отпустил ее. – Ты зачем это затеяла, красавица?

– Что я затеяла, о том тебе знать не надо и неоткуда! – возмутилась Элиза.

– Эй, ты совсем забыла? – притворно возмутился он. – Я же великий предсказатель!

Вот только личина бродяги и балагура спала с него в один миг – перед ведьмой стоял усталый мужчина с какой-то нездешней тоской в глазах.

– Послушай, – Элиза схватила его за рукав. – Я же сама все узнала. Ты ничего не рассказал!

– Да я и не смог бы, – пожал плечами он. – Я тебе столько сказок наплету, а истины не узнаешь.

– Так я уже узнала, – она отчаянно пыталась до него это донести. – А раз так, то судьбу можно обхитрить. Бельтайн сегодня. Все дороги открываются.

– Ох, красавица, – зеленые глаза потеплели. – Такое горячее сердце – да так рядом со мной. Не боишься, что со мной пропадешь?

– Ты украдешь мою невинность или убьешь мою репутацию? – Элиза склонила голову к плечу.

Ей правда было любопытно.

– Вот! – МакГанн поднял палец вверх. – Тебе известно, что я вор и убийца, так почему не бежишь прочь?

– Во-первых, у меня красть нечего: девушка я современная, а репутацию мою при всем желании не убьешь. Я городская ведьма, и городок наш уверен, что без меня жилось гораздо лучше. По крайней мере, вороны не подглядывали в окна.

– А во-вторых?

– А во-вторых, я знаю, как тебя вытащить, но только ты совсем-совсем не должен мне мешать. Доверься мне.

Элиза представляла, как сейчас выглядит – маленькая черно-зеленая птичка в платье, со всклокоченными волосами, да и ни следа утренней небрежности наносной не осталось. Видимо, МакГанн думал о том же, разглядывая ее с головы до ног.

– Как же твоя лимонадная? – спросил он.

Ведьма прикусила губу.

Лимонадная была домом. Местом, где она могла быть полностью собой на законных основаниях. Кулинария – последний оплот разрешенного колдовства. Но в конце концов все это – лимонадная, кофе по утрам, гадания за горсть мелочи – было только затем, чтобы передохнуть несколько зим.

Зима кончилась.

Дороги в глуши вокруг Элдер Гроува снова стали проходимыми, вот проклятая трехколесная судьба и доехала.

Жалко, конечно, лимонадную.

Но что поделать.

В воздухе ярко и полно повеяло ароматом бузины.

– Что ж… – медленно проговорил МакГанн. – Заключу с тобой сделку.

– Вот этим все и заканчивается, – вздохнула Элиза. – Нет вам веры.

– Вера как раз есть – сделки всегда честные, а с тобой, моя милая, и подвох не нужен: главный подвох – я сам, – Поэт скрестил руки на груди и прислонился спиной к кирпичной кладке. – Я не могу сказать тебе условия, на которых ты сможешь… сделать то, что задумала. Но могу сказать, где лежит то, что тебе нужно.

– Если я… – начала Элиза, подталкивая его к главному.

– Если ты достанешь мне вечером огонь с бельтайнского костра.

Элиза притихла.

Всем известно, в Бельтайнскую ночь огонь из костра можно взять всем – кроме воров, убийц и бывших заключенных. Тех, кто оступился уже. Для горожан МакГанн и был таким. Никто не помнил уже наверняка, в чем его преступление… Зато помнили, что оно было.

Никто не знал, куда МакГанн исчез на долгих семь лет.

Зато знали, что его упекли в тюрьму.

Где-то вдалеке послышался перезвон хрустальных колокольчиков – не иначе, как смех королевы фей.

– Что, думаешь, мне не по силам будет? – с вызовом спросила она.

– Ведьма! – восхитился Поэт. – Если у нас все получится, любить тебя буду до конца своих дней!

– А если нет? – как-то даже заинтересовалась Элиза.

– Я все забуду, – признался он. – А ты… Не знаю, тоже будешь помнить меня вором и убийцей. Оно как-то всегда так работает, получается…

– Томас… – тихо позвала она. – В который раз?

– Я, честно говоря, давно не считал.

Ворона каркнула.

Торопитесь уже, ставки сделаны!

Элиза и МакГанн пожали друг другу руки. Потом он прижал губы к ее уху и прошептал три слова.

То, что надо для него найти.

МакГанн назвал три предмета: факел, клубок рыжей шерсти и золотое кольцо.

Факел должен был храниться в башне, кольцо – у Джейн Кирк, а клубок рыжей шерсти мог быть где угодно.

Элиза не знала, смеяться ей или плакать.

Хотелось обругать фэйри, но уж точно не стоило этого делать в канун Бельтайна. А то еще передумают Томаса отпускать, и что тогда?

Она вернулась в лимонадную передохнуть и подумать. У дверей лавки ждал мальчишка, почти уличный, всегда в драных штанах