В этот день на сцене выступало варьете-шоу «Нимфетки», которым было сильно за тридцать. Но постановка номеров и подбор музыки были вполне терпимыми.
Затем, передав Сьюзи маленький саквояж с артефактом и получив от нее почтовый конверт с хрустящими банкнотами, я, сославшись на важное расследование, свалил в офис. Алисы уже давно не было. Я сделал пару важных звонков: один Максу, другой Чарли.
Принял теплую ванну и, включив любимую волну «Джаз-бомб», уселся в кресле разгадывать кроссворд из «Дейли Фауд», закурив сигарету и потягивая виски с кофе. Я нуждался в чем-то уютном, домашнем и позитивном. Это были те редкие и любимые мною моменты, когда дела идут сами собой, независимо от меня, и когда я могу просто послать все в Хиус! Интересно, семейная жизнь сможет что-то предложить взамен? Змей только знает.
Перед тем как уснуть, я включил электрическую лампу на прикроватной тумбе и около часа читал томик Гарри Гранта «Затерянный Купол» – нравится мне, как Гранд пишет. Хоть и фантастика, но сугубо научная, без всяких там чудес Древних и выдумок для чувствительных дамочек.
В этом позитивном настроении я и заснул, прислушиваясь к приглушенным звукам большого города…
Утром среди серой небесной хмари показался бледный диск солнца, и даже это согрело душу.
Алиса приходит в офис ровно к десяти, и к этому времени я чаще всего одет, умыт и побрит. Да и визит к старушке требовал внимания к внешнему виду, а то вдруг как благодарность ее увянет.
Дверь в прихожей открылась, когда я завтракал тостами с беконом и сыром, ожидая, когда остынет кофе, и просматривал свежий выпуск «Дейли».
В криминальной хронике обнаружилась коротенькая заметка про стрельбу в девятом районе Уркарда, и да – это гангстерские разборки.
Мы с Алисой попили кофе, и я выдал ей небольшую пачку хрустящих банкнот, чтобы она расплатилась по нашим счетам, и отдельно отсчитал ей на карманные расходы.
А потом поторопился к парковке. Нужно было еще успеть купить новую шляпу взамен испорченной…
Да, сэр, наша жизнь это сплошная суета, и если разобраться, то суета, не имеющая какого-то глубокого смысла. Но стоит тебе остановиться, получить долгожданный покой, как у тебя возникает время задуматься, и тут же понимаешь: все тщетно, смешно и глупо. И если у тебя есть смелость и стержень характера, ты фыркнешь, как одичавший конь, потряся головой, прогоняя этот мозговой кисель, и рванешь дальше, соблюдая общие правила, пытаясь обскакать соседа, стараясь не заморачиваться вопросом – а что там, на финише?
Светофор подмигнул зеленой стрелкой вправо, и мой видавший виды «роллинг», хрустнув сцеплением, вишневой молнией выехал с Биггл на Монтгомери-стрит и устремился к Старому городу. Привычно переключив скорость и нажав на акселератор, я рванул вперед.
Это была не просто улица, а, можно так сказать, правительственное шоссе на шесть полос, ибо оно, пересекая кварталы Основателей, устремлялось к Зоне Перехода. Оттуда, с той стороны, приходило сырье: лес, лед, артефакты Древних, а порой и грузы из других Куполов. А это означало довольно плотное движение грузового и спецтранспорта, хоть экспедиции «сталкер-команд» не такие и частые, все это нужно обслуживать, складировать, кормить, да и довольно крупный порт там. Часть грузопотока шла по реке, хотя в основном там ходили только лесовозы.
Когда подъезжал к границе Старого города, пейзаж стал меняться. Появилось больше зелени (пусть сейчас и по-осеннему увядшей), высотные дома уступили место коттеджам и старомодным двух- и максимум трехэтажным домам барачного типа с аляповатыми украшениями по торцам и двускатными крышами. Это неуловимо возвращало в детство…
Однако мой путь пролегал не сюда. Свернув с трассы на одну из узких улочек, я направил машину на восток. Там располагались богатые (или когда-то бывшие таковыми) особняки. Улочка привела меня на небольшую, но довольно известную Талер-стрит, где в тиши и тени вековых дубов и вязов притаились роскошные дома (если не сказать замки) былых хозяев города. Теперь среди сильных мира сего было модно покупать недвижимость на побережье или же на островах. В любом случае где-то подальше от города, чтобы не раздражать потенциального избирателя, однако в старые времена аристократические семьи предпочитали быть ближе к горнилу власти. Ну и как говорится – себя показать!
Я притормозил около замшелой стены, то ли декорированной, то ли и верно сложенной из дикого камня, рядом с массивными чугунными воротами с облупившейся краской на грубоватых железных цветах.
Вокруг стояла тишина, изредко прерываемая только вороним граем да редкими и тихими гудками машин, словно из другого мира.
Бледное солнце на сером небе красиво подсвечивало силуэт дома и чугунных ворот, и мне почему-то пришло в голову, что своей безмятежностью картина здорово напоминает старинное кладбище.
Я ухмыльнулся своим мыслям. И, вынув пузырек, закинул себе две таблетки пирацетама.
Как только я вылез из салона, ко мне вроде бы ниоткуда немедленно подбежал мальчуган лет двенадцати.
– Это вы приехали победить привидений, сэр? – с детской непосредственностью выпалил он, глядя на меня темными, пытливыми глазами.
На нем было бурое кепи в клетку, того же цвета курточка, а в руках он держал большую жестяную лейку.
– Ты чей будешь, парень? – спросил я, захлопывая дверцу машины и достав пачку сигарет.
– Я сын Гредли, сэр! Мой папа – садовник. Вот увидел, как вы подъехали, и решил посмотреть. Это ж вас позвала миссис Эгельберд сражаться с призраками? Вы настоящий артефактор?
– Да, мальчик, я артефактор, – важно кивнул я, напустив таинственный вид, – а это, значит, Эгельберд-холл?
Я кивнул в сторону ворот, выпуская дым.
– Да, сэр, – кивнул он, с любопытством разглядывая меня, – это дом миссис Эгельберд.
– А что там насчет этих призраков? – поинтересовался я как можно небрежнее, – ты сам-то их видел?
Он чуть не подпрыгнул с досады.
– Да меня же в дом по ночам не пускают, сэр: мы с папой в отдельном доме живем, около пруда. Но зато, – он заговорщицки понизил голос, – я слышал, как они разговаривали!..
Со стороны ворот раздался жуткий скрежет, и я невольно обернулся. Скрипела, оказывается, калитка, которую я не сразу заметил, а из нее вышел высокий седовласый мужчина в немного поношенной, но безукоризненно чистой ливрее и белоснежными бакенбардами на морщинистом лице, словно высеченном из гранита. На вид ему было под восемьдесят, но осанка и походка у него были идеальными.
– Доброе утро, сэр, – проговорил он утробным басом, – госпожа Эгельберд просила меня встретить вас.
Я покосился на то место, где только что был мальчуган – того и след простыл.
– Благодарю вас, – я дотронулся большим и указательным пальцами до шляпы, – как мне вас величать, сэр?
Я решил вернуть ему этого «сэра», так как, по мне, все это выглядело несколько театрально. Но тот и глазом не моргнул – вот что значит многолетняя выучка: назови я его бегемотом, эффект был бы тем же.
