— С какой стати? Ты разве забыл, что они принадлежали моей матери? Почему ты не хочешь, чтобы об этом узнали?
Налдо моргнул. Упрямство Анны выводило его из себя. Он с трудом мог рассуждать здраво.
— Потому, — процедил он сквозь сжатые зубы, — что никто не имеет права вмешиваться в дела моей семьи. Меньше всего нам обоим нужно, чтобы пресса пронюхала о том, что происходило между моим отцом и твоей матерью.
— Какое дело прессе до того, чем в свободное время занимаются двое уже не молодых людей?
— Мой отец был не просто человек, он был Робертом де Леоном!
Анна прищурилась.
— А моя мама была его поварихой. Так ведь, да? Тебе стыдно, что твой отец спутался с прислугой! Ты такой же сноб, как и твоя сестра! Вы оба считаете, будто моя мама недостойна его!
— Ты ведь понимаешь, что я очень ценил твою мать. — Налдо не дал ей договорить и сделал шаг вперед. — Но мы оба знаем: пресса превратит это в громкий скандал. Неужели тебе и вправду хочется, чтобы все вокруг смаковали подробности того, как твоя мать спала со своим хозяином?
Анна пристально смотрела на него.
— Возможно, это лучше, чем если о ней вообще забудут. Ты стараешься уничтожить все следы ее пребывания здесь. Ты хочешь сделать вид, что твой отец до конца жизни чтил память твоей драгоценной матушки. — Она сделала шаг навстречу, ее глаза сверкали. — Жизнь не черно-белая, Налдо. Еще существует и серый цвет. И ты не можешь просто заплатить деньги и с их помощью все изменить.
Он задумался. Удивительно, как только ей удается видеть его насквозь? Вспышка раздражения сменилась сильным желанием заткнуть рот этой сумасшедшей девушке пылким поцелуем.
Но мне ли не знать, что это не приведет ни к чему хорошему!
— Сколько ты хочешь за драгоценности и коттедж?
Анна положила руки на бедра. В ее глазах было какое-то новое выражение.
— Тебе интересно, сколько мне нужно денег, чтобы держать рот на замке и убраться подальше отсюда? — Ее грудь вздымалась от возмущения.
Налдо постарался проигнорировать нарастающее в нем желание.
— Ты же знаешь, я совсем не это имел в виду. Я всего лишь хотел выплатить тебе компенсацию.
— Чтобы ты мог быть уверен: я больше никогда не встану на твоем пути и больше никогда не напомню своим присутствием тебе и всем остальным, что у великолепного Роберта де Леона был свой скелет в шкафу? Знаешь, мне не терпится прямо сейчас связаться с репортерами и рассказать им всю историю от начала до конца.
Налдо похолодел от ужаса.
— Твоя мать никогда бы так не поступила.
— Нет. Она знала свое место, не так ли? Она была до мозга костей предана своему любимому хозяину. Тебе не кажется нечестным то, что твой отец так долго любил ее и ни разу не предложил выйти за него? Словно она была ему неровней. Зато все вокруг думают, что Роберт де Леон — благородный рыцарь, который до самой смерти чтил память своей прекрасной, почти святой жены. Мне бы хотелось рассказать, каким на самом деле был этот человек.
Налдо инстинктивно сделал шаг вперед.
— Не прикасайся ко мне! — Анна испуганно отскочила назад. — Убирайся! Оставь меня одну!
Он резко повернулся и ушел. Нет смысла спорить с этой сумасшедшей, особенно когда всякая его рациональная мысль подавляется желанием немедленно схватить ее в объятия и поцеловать.
Налдо плюхнулся в водительское кресло шикарного автомобиля и громко хлопнул дверцей. Ошибка отца должна была послужить ему хорошим уроком. У него не было сомнений в том, что его отец оставался бы до сих пор с ним, если бы не Летти Маркус.
Для себя Налдо давным-давно решил: он не позволит женщине вить из него веревки. Сейчас ему, как никогда, был нужен ледяной душ, который охладит его пыл, поможет привести мысли в порядок и решить, что же делать дальше.
На следующее утро Налдо завтракал на кухне, когда услышал щебетание Изабеллы. Холод прошел по его спине.
— Доброе утро, дорогой братец. Довольно трудно избавиться от мисс Маркус, да? Я думала, ты уже помог ей собрать чемоданы и отправил ее восвояси. — Сестра села напротив него.
— Увы, я и представить себе не мог, что она окажется столь крепким орешком. — Он отложил газету. — Но Анна продаст мне коттедж, поверь мне.
— Ну, уж не знаю. Она очень симпатичная. А ты — мужчина. — Изабелла откусила кусочек поджаренного тоста.
— И что из этого? Анна не интересует меня как женщина. — Налдо внезапно почувствовал тяжесть в желудке.
— Ммм… Что-то я сомневаюсь. Кстати, а где ты провел вчерашнюю ночь? — Темные глаза Изабеллы блестели. — Ты вышел где-то около трех, а вернулся только к завтраку.
— Как мило с твоей стороны, что ты так обо мне заботишься.
— О да, я же беспокоюсь. Меньше всего семье нужен очередной скандал. А что, если репортеры пронюхают, что ты ночуешь в домике прислуги?
— Разве я не свободный человек? Я могу спать там, где мне вздумается.
— Даже с дочерью поварихи?
— А что ты имеешь против поварих? Кроме того, Анна никогда здесь не работала. Она успешная деловая женщина.
Губы Изабеллы растянулись в едва заметной усмешке.
— О, дорогой! Все еще хуже, чем я предполагала. Но я тебя знаю, Налдо, ты ведь так похож на нашего любимого отца! Честь семьи — это то, ради чего ты живешь и ради чего готов умереть. Ты сделаешь все, чтобы ее не запятнали.
Налдо медленно выдохнул.
Она права.
— Сейчас, когда отца больше нет, все люди, которым он платил и затыкал рот в течение многих лет, вздохнули с облегчением. А что, если они распустят языки? Если кто-нибудь проболтается о том, что произошло с нашей матерью? — Изабелла наклонилась вперед. — И почему это произошло. Наше имя станут трепать на всех перекрестках. Я знаю, что тебе бы этого очень не хотелось. — Она встала у него за спиной.
— Что ты делаешь? — спросил он.
— Ты выглядишь напряженным, дорогой братец. — Изабелла уперлась большими пальцами ему в плечи. — Бедный Налдо! Даже эти широкие плечи устали от груза ответственности, который ты унаследовал. Я тебе не завидую. Правда, не завидую.
— Где ты научилась такому массажу?
— Да будет тебе известно, я не всегда жила одна.
— Нет? И как тогда такое случилось, что ты ни разу не была замужем? Тебе ведь почти сорок.
— Тридцать три, — прошипела она.
— Тебе виднее. — Он не мог сдержать улыбку. — Серьезно, у тебя есть кто-нибудь?
— Нет. Сейчас нет. — Нотка грусти, прозвучавшая в голосе Изабеллы, удивила его. — Не думаю, что когда-нибудь я осмелюсь выйти замуж. Особенно, после того, что произошло с нашей матерью. Мои иллюзии относительно любви и брака были утрачены, когда я была еще подростком.
