— все-таки первый раз устраивался на постоянную работу, — отвечал:
— Не судим. В погранвойсках. Из деревни Таежной. Пока остановился у односельчанина — он комнату снимает.
— Ну, значит, так, — подытожил директор. — Бороду сбрить, подстричься, форму выдадим. Постирай, погладь. Сегодня стажировка. Завтра заступаешь в восемь ноль-ноль. Работаешь двое суток через двое. Зарплата сто пятьдесят. Согласен? Если жить негде — можно работать пятнадцать суток подряд, потом едешь в деревню на столько же. Во время работы ночуешь здесь, ешь здесь, моешься, бреешься — все здесь. Ну, как?
— Согласен, — еле сдерживая радость от того, что так легко решился вопрос с работой, сказал Вовка. — Можно пока двое через двое?
— Можно, — сказал директор.
— А сто пятьдесят это в час? — осмелился спросить Вовка.
— В месяц, — улыбнулся директор. — Баксов.
— Что? — не понял Вовка.
— Долларов, — засмеялся директор. — Вот деревня.
Старший смены, которому передал нового сотрудника директор охранного предприятия, по дороге в служебное помещение предупредил Вовку:
— Все вопросы будешь решать со мной или с моим сменщиком. А к директору не лезь — он у нас человек суровый — мастер спорта по борьбе. Может и прием применить.
— А я думаю, почему у него одно плечо выше другого и шея — во, — Вовка простодушно показал широкий обхват кистями рук.
Старший смены, сдерживая улыбку, исподволь наблюдал за новичком.
— А ты сам-то как? Есть разряд какой-нибудь? Или только по литроболу?
— Да какой разряд? С кем у нас в деревне тягаться. Кругом тайга. С медведем только лишь?
— А с этим делом как? — старшой щелкнул пальцем по горлу.
— Не пью, не курю, — ответил Вовка.
Старший смены внимательно посмотрел на Вовку:
— Кержак, что ли?
— Не кержак, но их уважаю.
— Ну тем, более не лезь к директору, — улыбнулся старшой.
Старший смены подвел Вовку к салону красоты.
— Девочки, заходить не буду — не положено, а клиента вам нового подгоню. Подстричь, побрить. Если денег у него нет, то в долг. Это наш новый боец.
— Почему нет? — сказал Вовка. — Есть деньги.
— Богатый? Зачем тогда работать? — улыбнулся старшой. — Ну, ладно, решай сам. Когда закончишь процедуру, подойдешь к любому охраннику, пускай вызовет меня.
Вовка сделал шаг в салон. Яркий теплый свет ударил в глаза, влажный, пропитанный приятными ароматами, воздух, зеркала, молодые и не очень, но в нарядных розовых халатиках, женщины, негромкое жужжание машинок, цокот ножниц — этот новый мир манил его, обещал что-то новое, необычное, яркое и, наверное, счастливое. И Вовка смело ринулся вперед.
— Катя, подстриги клиента, — сказала администратор салона.
Новая реальность, новая жизнь уже затягивала, оставляя в прошлом и таежные, деревенские запахи, и звуки, и неспешный ритм.
Он как во сне отвечал на нелепые вопросы:
— Давно ли подстригался? Давно ли брился? Что, у вас там в деревне и салона красоты нет?
А когда, очнувшись, посмотрел в зеркало, он не узнал себя — на него смотрел совсем другой человек: молодой, с чуть впалыми щеками, с чувственными припухшими губами, с большими глазами синего цвета и сильной, словно у спортсмена, широкоплечей фигурой.
Длинные неухоженные волосы и нестриженная несколько лет рыжая борода скрывали все те черты, которые сейчас проявились наружу. И парикмахерша Катя, увидев эти перемены, была так поражена, что инстинктивно не хотела отпускать Вовку — бесшумно все ходила и ходила вокруг, подравнивая то там, то здесь выбившийся из прически волосок, то смахивала щеточкой волосы с воротника Вовкиной рубашки.
— Может, вам голову помыть? — спросила она. — Если у вас денег нет, я заплачу, а вы мне с получки занесете? — опять сказала она.
Вовка с непривычки от такого внимания чувствовал себя немного скованно, но ему была приятна такая забота, тем более девушка была красивой, стройной. Только немного худоватой, да и волосы были какого-то неестественного крашеного цвета.
Потом Вовка с охранником два часа ходил по торговому центру, постигая немудреные азы своей новой работы, а после этого со старшим смены подбирал себе черную форму с желтыми буквами на спине «охрана», после чего поехал на квартиру, чтобы постирать форму. Постирав, он повесил ее сушиться, а сам пошел в комнату. Комната была сегодня пустой — односельчанин заступил на суточное дежурство — и потому недолго думая Вовка лег спать пораньше. Но уснуть долго не мог, ворочался с боку на бок, несколько раз ходил на цыпочках в ванную, щупал форму — сохнет ли? Смотрел на себя в зеркало, привыкая к новой внешности, а перед самым сном вспомнил, что на новом месте можно загадать желание, чтобы приснилась невеста. И он загадал. И ночью приснился сон. Правда, не о том, о чем он загадывал. Но сон был ярким, как наяву.
Отец широко распахнул двери, чтобы можно было пройти с двумя ведрами. За ним вместе с клубами морозного воздуха прокралась собака. Она, виновато опустив хвост, быстро шмыгнула в боковую комнату, где спал Вовка.
— Смотри, что делает, паршивка, — незло заворчала мать.
Отец, поставив на железо у печи ведра с углем, тоже обернулся.
— У, зверюга, успела, — шагнув к двери, взялся за ручку. — А ну… — угрожающе начал он.
— Погоди, — смеясь, перебила мать. — Пусть поздравит.
Собака тихонько подошла к постели и осторожно сунула длинную, как у лисы, мордочку под одеяло. Вовка, почувствовав влажное прикосновение собачьего носа, улыбнулся в полусне и протянул руку.
— Белочка.
Собака от удовольствия открыла пасть, часто задышала и лизнула его в лицо. От этого Вовка окончательно проснулся и, упираясь локтем в подушку, утерся ладонью.
— Ну разве так можно, Бе?.. — и замер на полуслове. Из кухни падал свет, который освещал часть письменного стола. На нем, на расстеленной газете, стоял, отсвечивая свежей краской каркаса, большой аквариум. Вовка, откинув одеяло, перескочил через собаку и оказался у стола. Осторожно, будто боясь развеять сон, он протянул руки. И, только почувствовав ладонями прохладу толстого стекла, восхищенно перевел дыхание.
— Вот это да!
В комнате зажегся свет. Вовка обернулся. В дверях стояли родители. Отец в телогрейке, загнутых валенках, стянул с головы шапку с оторванным козырьком и закашлял привычным кашлем заядлого курильщика. Мать в новом платье что-то прятала в фартуке.
— Ну-ка, посторонись, отец, — и, пройдя в комнату, сказала: — С днем рождения, Володя!
Она наклонилась, поцеловала Вовку в белобрысую голову и протянула банку, в которой плавали красные рыбки. Вовка чуть не вскрикнул от восторга.
— Это наш с отцом подарок. — Она обняла его, обдав запахом новой материи и мытой посуды. Подошла собака и, вильнув хвостом, боком привалилась к ногам.
— Пошла, зверюга, — заругался отец. — На место! — Он открыл дверь, и собака, прижав
