доводилось, хотя перекрёсток улиц, на который выходили «окна», не менялся. Судя по табличкам на трамваях, это был Санкт-Петербург где-то в начале двадцатого века. Но перекрёсток каких улиц? Нет. Борис Владимирович бывал не раз в северной столице и даже жил там некоторое время, но места не узнавал.
— Борис Владимирович, что тебя там так заинтересовало? — его выдернул из задумчивости голос шефа.
Не дождавшись главы СБ, он выглянул из кабинета посмотреть, что же его так задержало.
— Да вот засмотрелся на вид, — показал рукой на окно гость. — Это ведь Петербург?
— Конечно. Начало двадцатого века. Мне его специально смоделировали — люблю мой родной город.
— Я просто всегда считал, что неплохо знаю Петербург, а вот улицы не узнаю. Вроде что знакомое. Это ведь где-то в центре?
— Ах, вот ты, о чем. Да, это почти центр — угол Офицерской и Английского проспекта. Там дома почти не изменились, разве что «Дом сказка» сгорел во время блокады. Видишь — вон тот, с майоликовыми панно на фасаде? Они, кстати, выполненным по эскизам Врубеля. А в доме проживала знаменитая балерина Анна Павлова, и здесь иногда её можно даже увидеть.
— Занятная программа, — хмыкнул СБшник.
— Довольно сложная, но интересная, я её случайно заказал. Являясь членом попечительского совета Технологического института, предложил студентам дипломный проект и, как видишь, они справились. Здесь, как мне объяснили, сложность не в программе, а в вычислительных мощностях, что делают это искусственный мир почти живым.
Гость и хозяин прошили в кабинет, обставленный такой же антикварной мебелью как и вся резиденция, где, рассевшись, продолжили разговор уже на другие темы.
— Ну как слетали? — поинтересовался Николай Евгеньевич.
— Да нормально. Все оказалось проще, чем виделось сначала. Встретились с ребятами в условленном месте, поговорили. Конечно, сейчас на станции наши специалисты дополнительно их проверят, но мой опыт говорить, что они не врут. Да, кое о чем умалчивают, иногда путаются и сбиваются, но это как раз нормально — если бы было по-другому, стоило насторожиться.
— Думаешь, если были засланными, то рассказывали заученную легенду так, что она у них от зубов отскакивала? Я сомневаюсь, подобное только у любителей случается.
— Да не тянут это двое на профессионалов, скорее на попавших в переплёт обывателей. Один поинтересовался, как ко мне обращаться но так и ни разу по имени-отчеству ко мне и не обратился.
— И ты так сразу им и представился? — хитро улыбнулся шеф.
— А чего тут такого? Игорь Валентинович Куроптев — я и документы могу показать, — рассмеялся начальник СБ. Он же не спросил, как меня зовут, а спросил, как ко мне обращаться.
— Ох, ушлый ты тип, Борис, — усмехнулся Николай Евгеньевич.
— Тем и живём. Кстати, это Куроптев вполне существует, трудится в отделе снабжения, и даже похож на меня.
— Замечательно. Но возвращаясь к нашим ребятам. Если информация о планетарной системе, что открыл старший Бартон, окажется верной, то режим секретности надо будет держать на максимальном уровне.
— Младший обмолвился, что его отец вел дела с вами. Вы были знакомы? — поинтересовался безопастник.
— Во-первых, я уже который раз предлагаю — переходим на ты. Во-вторых — да, знавал я Бартона-старшего, и дела мы с ним вели. Кстати, поэтому его сын так легко вышел на меня. Он написал в галонете на почту, адрес которой знают очень небольшой круг лиц. Слухи о том, что Бартон-старший не только хороший бизнесмен, но и очень талантливый учёный, до меня доходили. Но чем конкретно он, как учёный, занимается — не знал, да и не интересовался, если честно.
— Ну, Николай Евгеньевич, это мы уже не раз обсуждали — у нас с вами разница в возрасте такая, что даже если забыть, что вы мой начальник и мы сейчас обсуждаем рабочие моменты, обращение на «ты» было крайней формой панибратства.
— Вот, опять скромничаешь! — рассмеялся шеф. — А как мой столетний юбилей отмечали, помнишь⁈
— Тогда неудобно получилось, — хихикнул всегда серьёзный глава СБ.
— Нет, просто тогда были все свои, и не зря, когда готовили вечер, его разделили на две части. Один официальный, с дежурными поздравлениями и многочисленными славословиями — и второй, только для узкого круга лиц. В который ты входишь!
— Евгенич, давай не будем придираться к словам. Но в… ты прав, у нас назревает проблема, — все же принимая предложения шефа, обратился он. — Если всё, о чём младший нам «напел», правда — тут надо вводить просто пароноидальный режим секретности. Это не просто доля рынка редкоземельных металлов, а фактически большая его часть. Такое нам просто так не спустят.
— Да, я с того момента, как я прочитал твой доклад, почему-то очень хочу, чтобы парень преувеличил размеры открытых запасов. Даже страшно становится, как драка за них может начаться, — потёр виски глава копании, а по факту — глава государства. Правда, в этом вопросе пока очень много «если». Если он не ошибся, если мы сможем повторить полет в глубоких слоях гиперпространства, если найдем технический способ перебросить людей и технику для закрепления в той звёздной системе…
— Нам потребуется целая армия для защиты системы. Это сейчас никто сильно не интересуется теориями академика Сергеева. Знают о частичном успехе, и о том, что люди плохо переносят подобные полёты. Но как только забрезжит подобный куш — на преодоление проблем будут брошены все ресурсы. И уверен, что рано или поздно, стравятся, — глава СБ откинулся в кресле, смотря на полёт снежинок за окном.
— Ты и сейчас подтвердил, что мы с тобой думаем одинаково. Вот только нам понадобится не только армия. Нужна космическая эскадра — полноценная, с кораблями всех классов. Нужны платформы орбитальной обороны, перерабатывающие заводы, добывающие комплексы, работники, что на всём этом будут трудиться, а также фермы, которые всех прокормят.
— Ага, и собрать все это желательно скрытно, не привлекая внимания, — заключил Борис Владимирович.
— Замечательно улавливаешь суть. Нужно всего много и как можно быстрее.
— А почему быстрее? Нас вроде время не поджимает? Постепенно собрать ресурсы, подтянуть нужных людей, построить корабли. А пока наши спецы разберутся с оборудованием, что установлено на «Шалунье», проведут повторные эксперименты.
— «Шалунья» — это яхта-лаборатория?
— Да. Когда мы прибыли на станцию, Бартон-младший кодированным сигналом вызвал её и предоставил
