Книга Повилика - Катерина Крутова

А вот Виктория именно так тебя и воспринимает, — Лика усмехается, но быстро возвращает серьезный тон. — Это не запах в том смысле, к которому ты привык. Скорее ощущение, настроение, эмоция, обещание — впервые я уловила его в музыке на концерте, а потом всегда чувствовала рядом с тобой. Каждая из нас выбирает мужчин под свои желания и потребности. Полин мечтала о свободе и путешествиях. Помню, как мать гордилась ее избранником — золотой мальчик, наследник миллионного состояния. А по мне — бездельник и прожигатель жизни. Много счастья принес им личный самолет?

И вновь Полин — погибшая сестра, тезка нашей дочери, незримо возникает на кухне, облокачивается о столешницу и наблюдает за собравшимися — как идут дела в мире живых последнюю четверть века? Но Лика отгоняет назойливого призрака взмахом руки.

— Я выбрала мужа неугодного матери, но близкого мне.

— И решила сжить его со свету, — буркаю я с нервным смешком. Жена в ответ смотрит серьезно:

— Скажи, как часто ты болел простудой, мучился головной болью, желудком или чем-то еще?

Задумываюсь. И действительно, со дня нашей свадьбы все недомогания, обычные для людей, обходят меня стороной. Единственная серьезная неприятность — сломанная во время неудачной велосипедной прогулки нога, и та срослась на удивление быстро и без последствий. Словно прочитав мои мысли, Лика продолжает:

— Ты нужен мне, Влад. Все женщины в моем роду после двадцати пяти лет нуждаются в мужчине — иначе мы умираем. Такова наша природа, которой невозможно противостоять. С момента расцвета мы находимся в поиске. Но выбрав однажды, мы привязываемся до конца. Без измен, взглядов на сторону, сомнений и сожалений. Я выбрала тебя и как могла оттягивала близость, после которой не будет пути назад. Видела, как ты бесишься, недоумеваешь, сомневаешься и все равно раз за разом приходишь ко мне. Чувствовала чужие духи на твоей коже, замечала женские волосы на пиджаке. Надеялась, что выберешь другую и мне придется искать альтернативу или завянуть в одиночестве. Я знала — чем раньше начнем, тем меньше времени нам останется. А мне хотелось жить с тобой как можно дольше. Источник нашей силы, здоровья, да и всей жизни — в близости избранника. Потому твое долголетие— моя главная задача и насколько могу, я защищаю тебя от болезней и проблем.

Трясу головой, в которой никак не хочет усваиваться эта эзотерическая дичь:

— Я для тебя — продуктовый набор длительного хранения — на завтрак, обед и ужин? Как ты подпитываешься и зачем — для вечной молодости?

Оценивающе смотрю на Лику — она выглядит моложе своих тридцати восьми, но при этом прожитые годы не прошли бесследно — раздавшиеся после родов бедра, мелкие мимические морщины, располневшие руки, изменившийся овал лица. Жена по-прежнему красива, но уже далеко не та юная девушка, за которой я долго ухаживал. Другое дело теща — рядом с Ликой Виктория смотрится старшей сестрой, а у них больше тридцати лет разницы. В то, что мадам Либар — ведьма, поедающая мужчин на завтрак, я готов поверить с легкостью.

— Мы дышим одним воздухом — даже это медленно сокращает твои дни. Насколько, сложно сказать. Больше всего забирает… — Лика смущается, подбирая слова, — хм-м, обмен жидкостями.

— Ты про секс?

Легкий румянец и согласный кивок.

— Поцелуи, занятия любовью… — жена замолкает, и я невольно отмечаю, как ей к лицу эта внезапная робость.

— То есть твоя мать буквально до смерти затрахала первого мужа и сейчас доедает второго?

Упоминание отца добавляет Лике твердости. Голос вновь наполняется уверенной решимостью.

— С отцом Полин Виктория увлеклась. Она была жадна и ненасытна и его едва хватило на десять лет. С Робером мать значительно осторожнее, но… — следующие слова даются жене с трудом, — не думаю, что папе много осталось. Если бы она давала ему больше свободы и отдыха от себя…

Вспоминаю, как Лика настаивала на моих коротких командировках — хотелось быть дома вместе с семьей, но жена практически уговаривала поехать на пару дней то на конференцию, то на выставку. Всегда по возвращении я находил ее осунувшейся и уставшей, но не придавал этому особого значения. Зато однажды, когда Бас предложил провести с ним часть отпуска на яхте в плаванье от «голландского женевера до португальского портвейна», Лика взбунтовалась, чем немало удивила нас с Керном — никто не ожидал шумных протестов от тихой милой женушки, поддерживающей мужа во всем и всегда. Теперь многое стало ясно — дневное голодание улучшает качество пищи, но длительное влечет тяжелые последствия для едока. Выходит, весь мой брак — просто разнообразная сервировка одного и того же обеда?

— И сколько мне еще осталось?

Неопределенное пожатие плечами. Отведенный в сторону взгляд и тихое признание:

— Без меня значительно больше. Если, конечно, тебя не угробит какой-нибудь несчастный случай или особо хитрый вирусный штамм.

Непроизвольно смотрю на собранную сумку, и жена это замечает. Грустно кивает на остывающий кофе:

— Пей и уходи.

— Вот так просто?! А как же ты и Полина? Мы сможем видеться?

— Не знаю. Не уверена. — Лика качает головой, — ты моя зависимость, Влад. Мой источник, моя жизнь, мой господин. Уходи, пока я готова тебя отпустить. Иначе уже никогда не вырвешься из убивающих пут. Вспомни Робера — неужели хочешь закончить так же?!

— Но наша дочь, я могу забрать ее?

И внезапно жена смеется — страшно, горько, точно обреченный на смерть последней услышанной шутке:

— Полина одна из нас. Она — продолжение рода. Набирающий силу молодой росток. Скоро и она почувствует зов своей природы. Ты ее не удержишь и не убережешь. Спасай самого себя.

— Кофе почти остыл, — добавляет Лика, и я покорно выпиваю все, сглаживая горечь одним глотком воды. Не зная, что еще сказать, встаю, подхватывая сумку. Жена молчит, пристально глядя мне в глаза. Останавливаю порыв шагнуть к ней и поцеловать — как всегда, перед уходом на работу. Разворачиваюсь, но уже в дверях медлю и спрашиваю:

— Кто такая Повилика?

— Повилика — это мы, — голос Лики эхом разносится по кухне и оседает пеплом на руинах моей счастливой прежней жизни.

*

Лика смотрит в окно и кутается в халат. Влад идет по дорожке к припаркованной машине. Замирает, взявшись за ручку, и глядит в сторону дома. Женщина делает шаг назад вглубь кухни — так ее не видно с улицы. Внутри щемит и давит — точно сердцу тесно в груди, и хочется выпустить наружу этот лихорадящий, отдающийся в ушах громкий стук, заглушить мучительную боль. Она берет короткий ножик для чистки овощей и зажимает лезвие в