ждёт, — мотнула головой в сторону рыжеволосого мужчины в пальто у отдела с молочной продукцией. — Надеюсь, ещё увидимся. Где-нибудь посидим, поболтаем. Расскажешь, как у вас дела с твоим блондинчиком.
Юля снова обняла меня и, оставив за собой удушающий шлейф сладкого запаха духов, ушла.
Я схватила первую попавшуюся на глаза шоколадку и двинулась на кассу.
Боясь, что пакеты, набитые до отказа, порвутся, поплелась домой, то и дело останавливаясь, чтобы передохнуть и растереть покрасневшие от тяжести пальцы. С улыбкой вспоминала школу. Уроки английского с Галиной Викторовной. Последний год обучения, подготовку к экзаменам и тёплую атмосферу в нашем маленьком классе. Поняла, что очень сильно хочу пойти.
Из мыслей вырвал возмущённый и болезненный вскрик. Уронила пакеты на пол, не заботясь о том, что яйца могут разбиться, и рванула в сторону молодого парня, вырывающего из рук пожилой женщины тряпичную коричневую сумку.
— Пусти! Отпусти! Хулиган!
— Ты что творишь? — подлетела и вместе с пожилой женщиной рванула на себя её сумку.
Юный грабитель оскалился, словно одичавший волчонок, после чего подскочил ко мне и кулаком ударил в лицо. От неожиданности охнула, пошатнулась и свалилась на асфальт. Схватилась за щёку и уставилась на улепётывающего парнишку.
— На что ты полезла, окаянная? — чего я не ожидала, так того, что сумкой, которую я помогала выдрать из чужих рук, получу по голове. — Сама бы справилась. Лезут не в своё дело. Тьфу, — женщина сплюнула.
Старушка, шаркая подошвой старых советских туфель, ушла, а я всё сидела на земле и пыталась прийти в себя.
— Мишка? — меня подхватили под локти и вздёрнули вверх, ставя на ноги. Развернули. Голубые глаза смотрели с тревогой. Руки Тоши запорхали по лицу и плечам, ощупывая. — Ты как? Что-то болит?
— Нет, — перехватила его руку и заметила, как парень дёрнулся и поморщился. Опустила взгляд на выглянувшее из-под куртки запястье и вздрогнула, чувствуя фантомную боль в своей руке. — Боже! Тоша! Тебе срочно нужно в больницу! У тебя рука опухла и посинела.
— Сам разберусь, — произнёс уже другим тоном, выдернув руку и одёрнув рукав. Взгляд стал ледяным, лицо злым.
— Антон, — я нахмурилась и шагнула к парню. Он отступил. Снова я сделала шаг и поймала его за рукав. Смотрела в его лицо, с огромным трудом выдерживая полный ненависти взгляд. — Давай ты сейчас отключишь в себе режим лютой ненависти и презрения к Михайлине Золотарёвой. Мне кажется, что сейчас совсем не до этого. У тебя серьёзная травма руки. В лучшем случае ушиб. Тебе нужно в травматологию как можно скорее. И ещё, — я сощурилась, вспоминая, как кулак противника вчера встречался с рёбрами парня, — ты рёбра вчера чем-нибудь мазал?
— Ой, золотце, прекращай играть в заботливую, — процедил сквозь зубы, но руку не выдернул из моей хватки.
— Тош, — прикрыла глаза и выдохнула, пытаясь успокоиться, — просто съездим в больницу. Пожалуйста.
Парень пожал плечами, развернулся и двинулся к моим валяющимся на земле пакетам. Подхватил одной рукой и закинул в багажник машины.
— Садись, — распахнул передо мной переднюю дверь. — Или ты…
Махнул неопределённо рукой, нахмурился. Я с трудом сдержала улыбку.
— Давай я за руль сяду. Тебе тяжело ведь левой рукой вести.
— Ты умеешь водить? — выгнул тёмную бровь дугой. Уголки его губ дрогнули, будто он хотел улыбнуться, но вовремя одёрнул себя. Поняла, что он тоже вспомнил, как учил меня водить машину.
— У меня был хороший учитель, — стрельнула в него глазами.
Переступила с ноги на ногу, пытаясь угадать его реакцию. Но Антон скрыл все эмоции за маской отрешённости. Пожал плечами и сам сел на переднее пассажирское сиденье. Обошла машину и села на место водителя. Чёрт. Стоило двери захлопнуться, тут же запах Тоши заполнил лёгкие до отказа. Такой любимый. Неповторимый. Желанием оседающий внизу живота. Свела колени вместе и поёрзала на кожаном сидении.
Пристегнула ремень. Придвинула кресло ближе к рулю. Завела машину и нажала педаль газа. Первые десять минут ехала медленно, чувствуя, как потеют от волнения и страха ладони. Смотрела на дорогу до боли в глазах, боясь врезаться.
— Расслабься, Мишка, — на краткий миг рукой коснулся моего плеча.
И только после этого я смогла выдохнуть и немного расслабиться. Я даже смогла осмелиться и кинуть краткий взгляд на Тошу. Парень смотрел в окно и, кажется, не замечал меня. Свернула к больнице и первой покинула машину, глотая холодный воздух. Но даже он не помог мне избавиться от запаха Тоши, которым я будто пропиталась, пока вела машину. Послышался хлопок двери. А затем звук блокировки машины.
— Ты пойдёшь? — не сразу поняла, что Тоша обратился ко мне. Кинула взгляд через плечо. Поймала его тёмный задумчивый взгляд.
— Я? — глупо переспросила, хлопнув глазами.
Повёл плечом и двинулся в больницу. Покачала головой. Вот как пробраться в его душу, когда он выпускает колючки и не оставляет ни единого шанса нормально поговорить? Делает крохотный полушаг навстречу и тут же на пять отпрыгивает назад.
Выдохнула обречённо и двинулась следом за Антоном. Парень что-то спросил у девушки на ресепшене, протянул документы. Когда я медленно приблизилась к Антону, медсестра протянула ему бумажку.
— Направо и до конца коридора. Семнадцатый кабинет.
Пошла за Тошей по длинному коридору и плюхнулась на деревянную скамейку и кабинета. Парень вышел из кабинета с перебинтованной рукой. Подскочила и замерла.
— Что у тебя? Перелом? — приблизилась вплотную.
— Ушиб.
— А что с рёбрами? Трещины нет? Ушиба?
Антон ответил не сразу. Внимательно вглядывался в моё лицо. Поднял левую руку, провёл кончиками пальцев по щеке. Одёрнул руку.
— Всё нормально. Просто синяк. Поехали домой.
Обратно вновь ехали в полном молчании. У меня кружилась голова от близости и запаха Тоши, а по губам постоянно приходилось пробегаться языком, чтобы их увлажнить. Мне хотелось что-то спросить, завязать разговор, понять, изменилось ли что-то после этой поездки. Но я так и не осмелилась открыть рот. Только изредка бросала взгляды на безучастного Тошу.
Когда припарковалась возле дома, застыла, ожидая слов благодарности. Но только наткнулась на кривую усмешку.
— Всегда, пожалуйста, Антон. Рада была помочь.
— Я не просил помощи, Михайлина, — холодно усмехнулся.
— Когда-нибудь ты захлебнёшься собственным ядом, Антон. И когда поймёшь, каким говнюком был, боюсь, будет слишком поздно, — я сощурила глаза и резко подалась к нему, шипя
