каменные ступеньки перед главным корпусом, и сразу влюбилась в это светлое место. Люди вокруг красивые, модные, главное — свободные. Само здание будто дышало наукой, обещало лучшую жизнь. Если Анаит поступит, сможет жить в общежитии неподалеку. А там-то никто не будет на нее кричать и ругаться. Она станет сама себе хозяйка, и как же это будет прекрасно! Ни одним даже самым веселым эмоджи не выразить.
Она взяла памятку для поступающих, узнала процедуру принятия на первый курс. Решила пробиваться на экономический, хотя конкурс там был по пять человек на место.
По дороге на вокзал, заскочила по просьбе Карины на Вишняковский рынок.
Домработница увещевала ее: «Там целых два ряда тканей. Возьми трикотажа разного, на какой упадет взгляд. Сошью нам с тобой на лето сарафаны. Здесь сроду нормальной ткани не купишь».
Нарисовала подробную карту, как добраться от университета до рынка, а потом на вокзал. Оказывается, Карина за свои пятьдесят лет успела пожить и в Краснодаре тоже, торговала на том рынке, куда отправляла Анаит. Соответственно все там знала.
Вооружившись картой, нарисованной на тетрадном листке, Анаит отправилась искать требуемое.
Нашла магазин, где трикотажа было столько, что разбегались глаза. И зеленый, и красный, и голубой. Хотелось того, этого и чего-нибудь с переподвыподвертом.
Сама не заметила, как истратила все деньги, которые дала домработница и выделил отец. Осталось точнехонько на трамвай до вокзала и пирожок. За целый день так набегалась, что живот прилип к спине и урчал громче любого оркестра. Хорошо, билеты обратно были куплены заранее.
Выходила из рынка счастливая.
Счастье длилось ровно до того момента, пока не обнаружила две пренеприятнейшие вещи. Хотела написать Карине, похвалиться покупками. Достала телефон и с досадой констатировала — разряжен. А еще обнаружила, что пропал кошелек.
И враз прекрасный солнечный день превратился в пасмурный.
Природа будто посмеялась над ней — небо тут же заполонили тучи, и начал накрапывать мелкий холодный дождь.
— Матушка родная, как же быть… — шептала она себе под нос, пытаясь сообразить, где могла оставить кошелек.
Само по себе черное матерчатое портмоне ценности никакой не представляло. Наличности там тоже кот наплакал. Обидно, конечно, но не смертельно. Без пирожка могла обойтись, как-то дотерпеть до дома. И до вокзала чисто теоретически способна дойти пешком. Но в кошельке лежал билет на автобус! Сунула в отдел с наличкой, чтобы не помялся. Как же добраться до родного городка без билета? Кто возьмет ее зайцем?
У Анаит моментально вспотели руки, а по спине пробежал холодок.
«Вдруг где-то просто выронила…» — заскреблась в душе надежда.
Побежала искать. Может быть, забыла кошелек в одном из магазинов, где смотрела ткани.
Пока бегала, поняла — зря теряет время. Продавцы только фыркали на нее — не брали мы твой кошелек. Как будто она их обвиняла.
Анаит шла все дальше и дальше, стремясь обойти все места. Очень скоро поняла, что забрела на незнакомую территорию и заблудилась. Вишняковский рынок оказался настоящим лабиринтом, выйти из которого не так-то просто.
Вокруг было полно народу, но все оказались какими-то неприветливыми, спешили, бурчали на нее недовольно, когда она пыталась объяснить свою проблему.
Один мужчина оглядел ее ненавидящим взглядом и обозвал:
— Попрошайка! Не стыдно тебе? Здоровая деваха! Иди работай! Нечего клянчить!
А ведь она даже не просила денег, просто обронила, что потеряла кошелек. Хотела узнать, как пробраться на вокзал путем покороче, если не на трамвае.
Прохожий словом «попрошайка» будто в живот ее пихнул.
Анаит не раз слышала это обращение в свой адрес. Двоюродные сестры говорили о ней так после смерти бабушки.
«Долго с нами будет жить эта попрошайка?» — спрашивали у тети.
Это слово мигом разбередило так и не зажившую рану, оживило неприятные воспоминания. И Анаит побрела прочь. Не знала, куда шла, стесняясь обратиться к прохожим. Вдруг опять посчитают попрошайкой?
Семенила куда глаза глядят и чувствовала себя крошечной букашкой, недостойной доброго слова.
В этот самый момент она увидела впереди троих одноклассников. Обрадовалась бы даже, будь это кто угодно, кроме Соболя и его приспешников. Но по иронии судьбы это были именно они.
Ни за что бы к ним не обратилась, но просить помощи больше не у кого.
Посмеются и пошлют подальше? Скорей всего, так и будет. Но она должна попробовать.
Глава 11. Вкус Анаит
При виде Анаит приятели Соболя в момент оживились. Аж на месте от нетерпения подпрыгивали, пока она шла к ним крохотными неуверенными шажками.
Да что там, самому Соболю тоже хотелось подпрыгнуть, но он сдержался. Не царское это дело — перед девчонками подпрыгивать. Ясно было, что у малышки что-то стряслось, иначе ни за что не решилась бы к нему подойти.
— Это кто к нам идет! А ну! А ну! Тебе че надо, Красопета Уродовна? — сказал Герка, и сам же рассмеялся тупой шутке.
Соболь только успел метнуть взгляд в своего прыщавого приятеля, как тут и второй приятель подключился.
Долговязый Антон-жлоб выпятил вперед щуплую грудь и завел шарманку:
— Тебе кто разрешал подходить, цаца?
Вот такие у него друзья, что поделаешь. Авторитет обязывает.
Соболь поначалу запыхтел, потом сумел придать лицу невозмутимости и процедил сквозь зубы не слишком громко, но так, чтобы приятели точно услышали:
— Скрылись.
— Че? — не понял прыщавый Герка.
Антон и вовсе принялся перечислять их дальнейшие планы:
— Соболь, ты че? Нам надо срочняками в обувные ряды, а потом…
И пока Антон говорил, Соболь заметил, как Анаит сделала шажок назад.
Отпугнули.
А все же ему было очень интересно, зачем она шла? Он должен выяснить, что случилось.
— Сказал, скрылись, — Соболь добавил голосу твердости. — До автобуса добираемся каждый сам.
Приятели переглянулись и правда скрылись, не сказав больше ни слова.
А Соболь с удовольствием обнаружил, что Анаит прекратила пятиться. Хотя было видно — дрожала при его приближении, как это обычно с ней случалось.
— Че носом хлюпаешь? — спросил он, подойдя.
И горемыка начала рассказывать про свои неприятности. Это ж надо умудриться положить билет на автобус в кошелек. Беспечная девица.
Соболь так и не понял, потеряла она его или украли, но сразу предложил:
— Пошли искать.
А потом в конец обнаглел, еще и за руку ее взял, а она… не отдернула кисть! Наоборот, вцепилась в него, как в нечто спасательное, и шла по пятам. О, что за удивительное чувство это было — ощущать Анаит рядом. Ни
