ожогом.
Блуд одернул его, прошептав:
– Не разглядывай ты их так!
Решив не перечить Блуду, расхрабренный алкоголем Павел, пожал плечами и отвернулся.
Они уселись за свой стол и принялись за остатки пирога и пива.
– Много о них говорят, – прожевав пирог, заговорил Блуд, – вон тот лысый, поговаривают их вожак, в лесу их около сотни, а он ими руководит, грабит торговцев да простых путников, что без охраны через лес ходят. Да так они ловко спрятались там, что никак их дружинники не найдут.
– И как они там целой сотней выживают?
– А кто их знает, как, – повертев в руках кусочек пирога и закинув его в рот, Блуд продолжил, – добра чужого наберут, тем и живут. Может это слухи, что их там сотня, может и меньше. Однако грабят они, и это правда. И в город вон ходят, девок наших портить.
– И как же их никто не ловит?
– Так, а кто ловить будет, простому люду страшно, а от дружины прячутся они, – хлебнув пива, Блуд перешел на шепот, – а вон тот лысый, сюда почти каждую неделю ходит, за Любавой приударяет.
– Тискает ее? – гневно вопросил Паша.
– Нет, не тискает, она бы такого не потерпела, своенравная девка, – допив из кружки сказал Блуд, – да и он видать не одичал совсем, как его разбойники, то цветы подарит, то мило байки рассказывает, однако, не люб он ей, больно большой да страшный.
Они немного посидели молча, и, поднимаясь со стула, Блуд сказал:
– Так, Павел, пойду я заплачу, ты тут допивай, да пойдем уже? Ты где ночевать будешь?
– Да я и не знаю…
– Ну, ночью в деревню тебе идти никак, у меня заночуешь, хороший ты парень, можно и пригласить, – улыбнувшись, он похлопал Пашу по левому плечу.
Охмелевший Павел уперся взглядом в кружку. Нельзя было сказать, что он был пьян, первый хмель уже сошел, и он ощущал себя трезвее. Мысли о Любаве его не покидали, это было странно, вот так вот заинтересоваться этой девушкой. Странно потому что, во-первых, Паша так и не выяснил где он, и как отсюда выбираться, а это должно было его волновать. А во-вторых, обычно он не был столь любвеобилен, чтобы вот так вот не выпускать из головы первую встречную, которая на него даже не посмотрела. Но, видимо, алкоголь возымел свой эффект, и Паша даже пару раз поймал на себе взгляд Любавы, что только придавало ему уверенности и решимости. Он уже почти собрался подойти к ней для более близкого знакомства, размышляя о том, что будет ей говорить, но был остановлен вернувшимся Блудом.
– Попили, поели, теперь и пойдем.
– Да… Сейчас.
Вспомнив, что говорил Блуд, Паша решил пока не рисковать, какая-то отрезвляющая волна нахлынула на него, тем более он заметил, что тот лысый тоже поднялся из-за стола, и выдвинулся к Любаве.
Но человеческая любознательность не позволила ему оторвать взгляд от лысого и Любавы, и лысый, к несчастью, это заметил:
–Эй, ты! – обращаясь к Павлу, злобно сощурив глаза, произнес лысый, – Ты чего пялишься?
– А что, посмотреть нельзя?
Побагровевший от такой дерзости, лысый, резко приблизившись, схватив дерзкого парня за рукав, и, почти шепотом, сказал:
– Пошли, побеседуем!
Лысый, держа Пашу за рукав, поволок того в сторону улицы, прямо на глазах у Блуда, но тот был не намерен выручать вновь обретенного друга. Он просто стоял, и, как можно безучастнее, наблюдал за ситуацией, делая вид, что вообще в первый раз видит жертву разбойника.
Паша понимал, что все это грозит ему неприятностями, но сопротивляться свирепому силачу он, увы, не мог. Он просто старался следовать за ним не спотыкаясь. Оказавшись на улице, лысый, не отпуская пленника, двинулся за угол, где недавно проводили время Паша и Блуд. Шлепнув сапогом по одной из лужиц, лысый еще больше разозлился и рывком шмякнул Пашу о стену. От столкновения со стеной из Паши вышибло воздух, он попытался восполнить потерю, но безуспешно. Разбойник тут же вцепился своими сильными руками в его шею, стараясь задушить.
« А как же беседа?»: подумалось Паше. Он чувствовал стальную хватку на своей шее, пальцы лысого, казалось, входили под кожу, не оставляя ни малейшего прохода для воздуха. Черная, с красными точками, пелена стала обволакивать его глаза, тысячи мыслей мелькали в его мозге. В основном это были воспоминания о его жизни, в последнее время ставшей никчемной. Но даже такая жизнь, пожалуй, было самым ценным его достоянием, и терять ее совсем не хотелось.
«Не может так все кончиться!»: мелькнуло в его отмирающем мозге, и, из последних сил, но с великой волей к жизни, он стал царапать глаза лысому. Поначалу выходило плоховато, но сам маневр удался, хватка была ослаблена, что позволило выкроить время для еле заметного короткого вдоха. Большие пальцы Пашиных ладоней стали уже целенаправленно вдавливать вглубь черепа глазные яблоки убийцы. Он сильно нажал на глаза лысого, и тот, громко взревев, отпрыгнул от Паши, оставив тому минутную свободу. Инстинктивно Паша стал пятиться назад, восстанавливая дыхание. Споткнувшись обо что-то, он машинально опустил взгляд вниз. Там он увидел увесистый булыжник крупного размера, Паша мигом нагнулся и схватил его. В этот момент лысый бешено тер глаза, пытаясь обрести утерянную возможность видеть мир. Слегка подкинув удобно легший в ладонь камень, Павел со всего маху метнул его в лысого, метя в голову, блестевшую в свете луны
Глупо было бы не попасть с такого ничтожного для подобного броска расстояния. Однако Паше это удалось. Нельзя сказать, что он не попал совсем, он попал не туда, куда метил, но, вероятно, в этом ему и повезло.
На момент броска лысый уже поднимал голову, чтобы увидеть своего соперника, и наброситься на него. Прямо в этот момент в его обнаженную шею стукнулся быстролетящий увесистый камень.
Паша сам не понял, как так получилось, но лысый сразу же обмяк и упал. Увидев это, Паша, не раздумывая, просто позволив подсознанию руководить им, бросился бежать, куда и зачем ему было все равно. Он просто убегал от тела, оставшегося лежать в неестественной позе. От тела, которое недавно двигалось, и даже стремилось отнять у Паши жизнь. Паша вновь бежал, безрассудно, не выбирая дороги, не глядя в стороны, просто бежал.
«Да я же убил его!»: стучала в виски мысль, она полностью заполняла его сознание, не оставляя места другим мыслям.
Спотыкаясь, Паша продолжал бежать. Изначальный всплеск адреналина уже прошел, появилась одышка курильщика. Он споткнулся, на этот раз на ногах он не удержался и упал на землю, плотно
