собственном доме. Она слышала пронзительные вскрики часовых, предупреждавших друг друга о ее присутствии, и тихое урчание генераторов глубоко под ногами. Пока что дворец еще не стал крепостью, пусть это и могло измениться. А возможно, они просто уйдут и подыщут себе более гостеприимный мир. Вдали от Благодетеля или козней демонов и альдаров. Мысль не принесла ей покоя.
Игори заметила, что вошла в тронный зал. Свой тронный зал. Трон был варварским творением из обломков камня и костей. Она не просила об этом, но последователи все равно его сделали. Отчасти Игори даже стыдилась трона и гадала, не так ли чувствовал себя Благодетель, когда мутанты склонялись перед ним или пели гимны в его славу.
Старейшина остановилась перед троном и поглядела на черепа, сложенные у подножия. Черепа ее сородичей. Братьев и сестер. Ее соперников. Теперь их стаи служили ей. Сильнейшие правили, чтобы слабые могли выжить. Вот чему научил ее Благодетель. Вот чему он научил их всех — во всяком случае, пытался.
Она сложила руки и поклонилась умершим. Пусть она и убила их и поглотила их плоть, они оставались ее собратьями по первой стае. Они охотились и убивали вместе. Теперь их имена были высечены на ее троне, как однажды будет высечено ее имя. Когда кто-то достойный придет на смену Игори.
Это тоже было уроком, полученным от Благодетеля.
— Дети учатся на примере.
Игори еще оборачивалась, а нож уже летел из ее пальцев к незваному гостю. Он рассек воздух и с глухим стуком вонзился в потрескавшуюся колонну. Незнакомка поглядела на него, а затем повернулась обратно к Игори.
— Будь я до сих пор смертной, могла бы и умереть.
Слова еще покидали рот создания, а Игори уже рванулась вперед. Ее волосы поседели, а кости ныли, но двигалась она все так же быстро, как атакующий леопард. Старейшина прыгнула, выгнув пальцы, будто когти. Рука гостьи сомкнулась на ее шее, остановив посреди прыжка.
— Знаешь, ты никогда не справляешься. Ты встречаешь неудачу в сотне отражений этого мига, иногда раньше, иногда позже. Но все равно нападаешь без колебаний. Как любопытно.
Игори сдавленно зарычала, вцепившись в руку, сжавшую горло. Ее подняли в воздух, и ноги болтались над полом. Противница оказалась такого же роста, но, в отличие от Игори, имела рога и копыта, будто у зверя. Накидка из переливающегося шелка свободно свисала с рук цвета подслащенного молока, а лицо оказалось одновременно знакомым и странным.
— Ты никогда не колеблешься, — мягко продолжала гостья. — Всегда следуешь своим инстинктам без колебаний. Сделал ли он тебя такой из прагматизма… или же страха? — Сияющие, будто золотистые лампы, глаза глядели прямо на лицо Игори, словно впитывая ее облик. — Дева, мать, старуха, — пропела незнакомка. — Конец и начало вместе, не проруха.
— Отпусти меня, — прорычала Игори. Она пнула пленительницу в живот. Казалось, будто она ударила камень, скрытый тонкой паутиной. Незнакомка лишь улыбнулась, разжав пальцы.
— Достаточно было попросить, сестра.
Игори вскочила на ноги. Она потерла горло, пристально смотря на стоящее перед ней создание.
— Что ты такое?
— Разве ты не знаешь меня, сестра? — спросила та, склонив рогатую голову набок. — Мы часто гуляли вместе, пусть с тех пор моя сущность и изменилась.
— Я… — Игори запнулась, поперхнувшись возражением. — Мелюзина?
Мелюзина. Первая и самая любимая из детей Благодетеля. Созданная из его собственного генетического материала и украденная Темными Богами. Ее историю знали все ищейки, и рассказывали своим потомкам, предупреждая о двуличии богов.
Та улыбнулась, одновременно нежно и голодно.
— Да, ты знаешь меня. А я знаю тебя, милая сестрица. Наконец-то мы достигли одного мгновения. — Она огляделась по сторонам. — Хотя иногда кажется, будто этот миг тысячелетиями обвивался вокруг меня, и лишь теперь я обретаю свободу.
— Мои сны… — начала Игори.
За прошедшие годы ей снилось многое. Зачастую видения было сложно вспомнить. Другие же выделялись ярче прочих.
Она запнулась:
— Зачем ты здесь?
— Я ведь сказала. Мы достигли мгновения. Мгновения, когда все начнет разваливаться на части и разлетаться по сторонам. — Мелюзина вскочила на помост и провела когтями по трону, обходя его кругом. — Центр не сможет удержать все. Он ведь учил тебя этому?
— Да.
— Да, — нахмурилась Мелюзина. Он научил меня так многому. Слишком многому. Научил меня видеть сквозь его полуправды и нежную ложь. Я знаю его, как теперь знаешь его ты. Ты видишь, кем он является… и кем нет.
— Я все еще ему служу.
— Нет. Но хочешь. Как хочу и я. Ты видишь, что для него лучше, пусть он сам и не замечает. Таково проклятие быть его ребенком. Неважно, созданы ли мы из крови или в поту, все дети начинают видеть изъяны родителя. И наша задача — решать, как поступать дальше.
Игори подошла к колонне и вырвала нож. Она задумалась, почему часовые не заметили шума.
— Она видят только то, что я хочу им открыть, — ответила Мелюзина. Игори обернулась и увидела, что та сидит на ее троне.
— Вставай. Это не твой дом.
— О, но он мой. Или будет. — Мелюзина откинулась на спинке. — В конце концов, когда смолкнут выстрелы, мы сядем на нем вместе.
— Ты пришла сюда только чтобы швыряться в меня загадками?
— Я пришла сюда показать тебе, что грядет, чтобы ты была готова. Чтобы могла сделать то, что потребуется. — Мелюзина вскочила и сбежала вниз по помосту, отчего Игори попятилась. Когда демоница приблизилась, ищейка замахнулась кинжалом. — Знаешь, решение будет за нами. В конце. Мы должны будем присутствовать, или все окажется тщетно.
— Тщетно?
— Все испытания. Все приготовления. — Мелюзина оттолкнула клинок в сторону. — Он не может идти вперед, но и назад тоже. Только так он сможет пережить грядущее пламя.
— Ты говоришь о Благодетеле.
— Да.
— Он не примет моей помощи. — Игори покачала головой. — И я не знаю, смогу ли я дать ее, даже если примет.
— Почему?
Игори промолчала.
Мелюзина подошла ближе.
— Если желаешь, я могу показать тебе, почему он ушел. Хочешь узнать?
— Нет. Мне и так это известно.
— И ты злишься, что он не взял тебя с собой? — Мелюзина обернулась. Она махнула рукой, и пыль на полу и в воздухе начала мерцать, сгущаясь. — Я тоже злилась, что он не брал меня в свои экспедиции. Вместо этого он оставлял меня на попечение своих заместителей. Иногда это были Малахи и Мараг. Или Олеандр и Арриан. Зокор и бедный Чорт. Одни из них хорошо обращались с детьми. Другие — нет.
— Я не ребенок, — ответила Игори, наблюдая за тем, как вздымается и опадает пыль. В ее волнах
