ее погладил. Женя пошел вылезать с говно – ямы, а Толстогузов еще час заикался.
Глава VII
Первое место на учебном пункте занимал быт и извечные солдатские проблемы: пожрать бы чего-нибудь, погреться и покурить. Нам на заставе собаководов повезло, сержанты часто варили суп из костей с тушенкой, я догадывался, что они по немного объедают собак. Меня всегда приглашали к столу, и мы хлебали вкусную ароматную похлебку, виновато посматривая в сторону собак.
Свободного времени у меня было много, и я развлекался с собаками как мог. Один случай запомнился мне на всю жизнь.
Рота сидела в палатке, и сержанты проводили занятия я же бродил между собачьими будками и «общался» с худыми немецкими овчарками. Собаки воспринимали меня благодушно, только одна сука небольшая рыжая овчарка по кличке Заря, постоянно рычала на меня, когда я подходил к будке. Не признавала меня и все, даже ненавидела. Это была собака сержанта Вышкина, парня соответствующего фамилии – высокого уроженца Брянска. Он всегда был спокоен как бублик, говорил мало и по делу.
Собака, которую я дразнил, поначалу подлежала чуть ли не выбраковке, но со временем догнала в весе и резвости братьев и сестер и выросла в крепкую овчарку. Только с рождения у нее был такой неприятный голос достающим до печенок. Вышкин ее любил, не смотря на скверный характер и постоянную агрессию к окружающим.
Проходя мимо будки Зари, я опять услышал глухое рычание. Остановился, попытался подойти к будке, овчарка на половину высунулась из будки, издавая злые утробные звуки, обнажая зубы. Чем я ей не нравился, не могу понять до сих пор.
Во мне играл юношеский максимализм, и я решил «поломать» собаку. Взяв дрын, я начал «воспитывать» Зарю засовывая палку в будку и толкая собаку. Заря то вцеплялась в дрын, то пыталась выскочить из будки и достать мучителя. Собака не собиралась подчиняться, а я не собирался сдаваться. Схватка набирала обороты, овчарка, обозлившись резко, кидалась на меня и только цепь спасала меня и мои ноги. Заря громко рычала и лаяла, я потел и орудовал колом.
В один из моментов овчарка прыгнула на меня, отскочила и припала к земле на лапы, злобно хрипя. И тут я заметил, что хлипкая цепь разорвалась… и собака свободна. Только она не понимала этого и продолжала, не двигаясь, наблюдать за мной. У меня громко застучало сердце, и парализующий страх окутал тело.
Мысли стали как лоскуты, обрывочны и не имели между собой связи. Вязко стучало в висках, кровь билась толчками. Я замер как памятник, не было даже желания смахнуть со лба, безостановочно натекавший пот.
Не зная, что делать мы около минуты надвигаясь смотрели друг другу в глаза.
Собака была полна злобы, уши прижаты, она готовилась к новому прыжку. Чем бы это кончилось неизвестно, как вдруг за спиной раздался голос Вышкина:
– Сидеть Заря! Вышкин увидел, что произошло, и решил вмешаться в ситуацию. Подойдя к овчарке, он взял ее за ошейник и потом спокойно посмотрел в мое посеревшее лицо. Помолчав сказал:
– Не надо так с животными, товарищ курсант. Такими методами вы ее не воспитаете. Во время войны собаки подносили боезапасы под огнем, вывозили раненых, подрывали танки, бросаясь со взрывчаткой под гусеницы… Нельзя так…
На смену тревоге вскоре пришло расслабление, понемногу унялась дрожь. Отхлынула от затылка недавняя тяжесть, сковывавшая волю и парализующая мозг.
Мне стало стыдно, я опустил глаза и прошептал заплетающимся языком «Спасибо». Развернувшись, пошел в пустыню. Иду медленно-медленно. Мне казалось, что мои ноги сделаны из песочного печенья – и сейчас рассыплются на множество маленьких песчинок, не выдержав веса тела, и я сольюсь с песком пустыни.
Скоро зашел за барханы и остался один. Ветер пел песни, как плакали младенцы, Тоска, произошедший случай расстроил меня. Решил больше никогда в жизни не обижать собак. Даже тех, кто меня не любит.
В один из дней в питомник из местного кишлака пришла женщина с большим псом, с виду походим на немецкую овчарку, и попросила его забрать. Женщина с большими глазами и седеющими волосами упрашивала забрать ее пса, я сопротивлялся:
– Чем я-то могу вам помочь? Собаки у нас свои, а сверх штата мне держать не положено. Да и кто мне будет выделять средства на рацион сверх нормы?
– Да-да, я понимаю. Но я расскажу, – сбиваясь, тараторила женщина. Знаете, Алтай не любит, просто терпеть не может пьяных. Он совершенно звереет, рычит, рвется с поводка… Как-то раз прямо у дома он в клочья изодрал на мужчине брюки. Представляете? У-у, какой вокруг всего этого поднялся шум… У нас маленький кишлак.
Все это время неподалеку возле нас прохаживался боец и с любопытством, но так, чтобы невзначай прислушивался к разговору. Я приказал ему:
– Вызовите ко мне инструктора службы собак Вышкина. Женщина продолжала быстро говорить, будто боялась, что я ее прогоню.
– Сначала я отвезла Алтая к моей сестре в соседнюю область, та живет в своем большом доме, – продолжила женщина, машинально поглаживая собаку по шелковистой шее. Так Алтай – я не знаю, что с ним произошло, – вцепился в какого-то соседского бычка и перегрыз ему горло. Жутко, кошмар… Понятно, был суд, я вынуждена была заплатить двести восемьдесят рублей за ущерб. Но дело, как вы понимаете, не в деньгах: мой муж достаточно хорошо получает. Просто я боюсь, что однажды Алтай сорвется, за ним могут приехать люди и… Вы ведь знаете, что я имею в виду. Поэтому мы с Алтаем и у вас. Я долго думала, прежде чем решиться, ведь к животному привыкаешь, словно к ребенку. А потом пришло, наконец, письмо от мужа. Он тоже советует, раз такое дело, отдать Алтая вам, и я поняла: лучше, чем на границе, ему не будет нигде.
Подбежал запыхавшийся инструктор службы собак, сержант Вышкин, указал ему на Алтая.
– Отведите собаку в питомник. Карантин.
– Есть, – ответил сержант и взял поводок, овчарка зарычала, но Вышкин громко окликнул – «Сидеть!» и Алтай подчинился.
Алтай долго не ел, грустил, но потом ожил. Его воспитывал и дрессировал Вышкин. Алтай справлялся с задачами и стал вполне вменяемой собакой.
– Это его женщина воспитывала. Он подмял ее характером и считал, что он вожак стаи. Теперь все по другому, – объяснял мне Вышкин. В конце стажировки Алтая отправили служить на границу.
Мы из-за всех сил старались не угореть в палатке. Истопники постоянно засыпали возле огня, хоть ставь наряд – «наблюдающий за истопником». Люди во сне угорают очень быстро. На
