невеста нашлась уже у экипажа, после вчерашнего потрепанного вида вся такая благопристойная! Довольно симпатичная, особенно большие серо-голубые глаза выделялись на личике девушки. Высокая, с идеальной осанкой, как и полагается принцессам. В бледно-золотистом платье она казалась эдакой феечкой. И уж точно не ожидала, что из трактира выйдет не вчерашний гвардеец… Глаза Жени стали и вовсе огромными, а Эден кивнул Уолшмиту, и тот представил:
— Его величество Эден Первый, император Рендории.
На минуту показалось, что счастливая невеста сейчас рухнет в обморок, однако Женевьева выстояла, и даже не оперлась на фрейлину. Только словно онемела вместе с женихом.
«Я рад приветствовать вас в Рендории, ваше высочество, — написал Эден, и огненные буквы вспыхнули перед ним, а Жени едва не отшатнулась. — Сожалею, что ваше путешествие выдалось таким тяжелым. Мы рассчитывали, на землях Эварры вам не будет угрожать опасность».
— Я благодарна вам за помощь и спасение, ваше величество, — все же заговорила принцесса. — Если бы не вы…
Эден едва сдержал усмешку. Ей стоило сделать вид, будто не узнала. Теперь вот стоит, краснеет.
«Теперь ваша защита — мой долг, — написал он. — Если вы не против, мы продолжим путешествие в моем экипаже».
И обратил внимание, что фрейлина ее высочества держит в руках довольно увесистый ларец. И как только не надорвется? Интересно, что в нем? Женевьева проследила за его взглядом и пояснила:
— Здесь резкие травы, мази, зелья и ингредиенты, которые необходимы для создания целительных эликсиров. Я целительница по типу магии, ваше величество. Хотя, вам и так это известно…
Эден сделал вид, что это действительно так.
«Пора в путь».
Элиза растерялась — император не разрешал ей занять место в своем экипаже. Уолшмит проводил девушку в тот, в котором ее высочество ехала изначально. Знал, как Эден не любит лишних глаз и ушей. Зато Жени посмотрела вслед фрейлине так, будто император наедине станет ее пытать. Эден не торопился ее успокаивать, просто подал руку, помогая присесть, и занял место напротив. До портального перехода здесь рукой подать, потерпит. Заскрипели колеса, и граница с Рендорией осталась всего лишь еще одним воспоминанием для них обоих.
— Простите, я должна была узнать вас накануне, — повинилась Женевьева.
Понятно, теперь не замолчит.
«Я тоже не узнал вас, пока вы не представились, — написал Эден. — Думал, кто-то попал в беду, поэтому и не стал раскрывать себя. А потом было уже поздно».
— И все же мне стоило догадаться. То, как относились к вам спутники…
«Вы были испуганы и расстроены, не до высоких умозаключений».
— Спасибо за помощь, ваше величество.
«Не стоит благодарности. — Император внимательно разглядывал смущенную невесту. — Я сделал то, что должен был. Ни один мужчина не проедет мимо чужой беды».
— Ну почему же? Некоторые, наоборот, решили меня ограбить посреди дороги.
«Считаете этот мусор мужчинами?»
Жени тихонько вздохнула и отвела взгляд, потом снова покосилась на Эдена, и он понял, каким будет ее следующий вопрос, раньше, чем она его задала:
— Почему огненные буквы?
Хорошо хоть не нечто вроде: «Не заразно ли это?»
«К сожалению, в результате покушения я потерял возможность говорить, — написал император. — И это единственный способ общения, который нам сейчас доступен».
— Простите, — Женевьева зарделась и смутилась. — Я не должна была задавать столь бестактный вопрос.
«Лучше задавайте ваши вопросы мне, чем кому-либо в моем дворце. — Эден пожал плечами. — Я готов на них ответить, и вы меня ими не оскорбите».
— Я целитель, я могла бы…
«Ни один целитель с этим не справится», — резко перебил император и демонстративно достал свод законов, который читал накануне. Женевьева поняла намек правильно и перестала лезть к нему с разговорами по душам и предложениями оценить состояние его здоровья. Вот и умница.
Портальный переход прошел почти безболезненно, и экипажи оказались на территории столицы. Императора приветствовала стража. Простые люди, заметив гербы, тоже провожали путешественников заинтересованными взглядами. Наверняка, гадали, кто едет — император или кто-то из его родных. Женевьева с любопытством глядела на столичные улицы. Пусть смотрит, теперь ей придется здесь жить. Сам император уже потерял интерес к Женевьеве. Там, на дороге, она поразила его стойкостью, сейчас же казалась испуганной и растерянной. Обычная… Хотя, для брака — самое оно, меньше будет устанавливать свои правила.
Впереди показался дворец. Эден видел его в тысячный раз, а вот Жени едва ли не припала к окну. Что спорить? Император заботился о столице — его лице, и уж тем более о дворце.
— Так красиво, — все же рискнула обратиться к нему Женевьева. — Наверное, ваш дворец строил знаменитый архитектор?
«На самом деле, нет, — все же опустился до пояснений Эден. — Изначально здесь стояло совсем другое здание, но сто лет назад произошел пожар, и мой прапрадед решил не восстанавливать старое, а построить новое. Он был влюблен в одну девушку, а она была страстной поклонницей архитектуры. Несложно предположить, что она сама спроектировала это здание. Предку оставалось лишь найти тех, кто воплотит ее мечту».
— Какая красивая история! — воскликнула Жени.
«На самом деле, глупая, пусть дворец мне и нравится. Моя прапрабабка была так оскорблена, что не жила здесь ни дня, а потом устроила заговор с целью убить мужа. И преуспела в нем».
— Я бы тоже оскорбилась, — признала Жени. — Но убийство? Нет. Прокляла бы половой немощью, и… Ой!
Эден беззвучно рассмеялся.
«Я понял, с вами опасно спорить, дорогая невеста», — написал он.
— Я не стану вас проклинать, обещаю, — заверила она.
«Не зарекайтесь».
Жени тоже заулыбалась и стала вовсе миленькой. Хорошенькая куколка, которая будет неплохо смотреться во дворце. Между тем, они миновали ворота и подъехали к самому зданию. Конечно, императора встречали. Он так привык к этим церемониям, что не обращал на них внимания, а вот Женевьева пристально изучала людей вокруг.
«Отдыхайте с дороги, — написал Эден. — Вечером познакомлю вас с матушкой. А послезавтра состоится бал в честь вашего приезда и возвращения из академии моего младшего брата. Вашу фрейлину тоже разместят в соседних покоях, чтобы вам не было одиноко».
— Благодарю, ваше величество, — ответила Женевьева.
Эден кивнул прислуге, и тут же его невесту повели по парадной лестнице на второй этаж, а сам он отправился умываться и переодеваться. Да, дорога была недолгой, однако император всегда должен выглядеть идеально.
Впрочем, умыться-то он успел, а вот одеться — нет. На него как раз надевали рубашку, когда слуга доложил:
— Ваше величество, ее величество Мария желает вас видеть.
Эден кивнул, давая разрешение, а сам продолжил стоять столбом, пока слуга застегивал меленькие черные пуговки на его темной рубашке.
— С возвращением, ваше величество, — проговорила мачеха, входя в комнату. Она покосилась на слугу, но Эден не торопился его отпускать, и сам писать в
