Тамаз кивнул, — ты уж прости, что так, — посмотрел на меня, затем перевел взгляд на Давида, — идите до развилки примерно километр. Там указатель. Не заблудитесь.
Кивнув, я достал из машины свою сумку и двинулся вверх по дороге, стараясь не дышать поднятой нами пылью. Шорох гальки за спиной и недовольное сопение подтверждали наличие спутника, которому я с большой радостью надавал бы подзатыльников — теперь мне еще и отвечать за гордого малолетку. Не оборачиваясь, кинул Давиду:
— Не отставай.
И прибавил шаг, надеясь, что не сдохну в таком темпе раньше юнца…
Вряд ли мы напоминали Бендера с Кисой, бредущих по Военно-Грузинской дороге, но что-то общее присутствовало — кругом горы, я правнук турецкоподанного, сбежавшего с исторической родины еще во времена Первой мировой. Аналогии так и лезли, особенно после того, как Давид достал из пакета похожую на колбасу чурчхелу, жестом предлагая мне половину. Недоставало лишь отца Федора, хотя в нашем случае я был бы рад увидеть еще кого-нибудь — лицо окончательно павшего духом Давида наводило уныние и всякие мысли о бренности земной жизни.
Пару километров спустя я понял, что основательно натер ноги в ботинках, на которых настояла Майя, выдвинув весьма спорное утверждение, что туфли — лицо мужчины. После небольшого спора она согласилась заменить лицо обликом, а я заплатить в пять раз больше обычного за какой-то чумовой (по словам Майи) бренд. Не знаю, насколько мой облик стал мужественней, но для ходьбы по горам эти ботинки точно не подходили. Впрочем, сменной обуви предусмотрено не было, и я продолжал идти по горной дороге, то и дело подумывая срезать вконец опостылевший денежный пояс.
Давид шагал в нескольких метрах позади. Остановившись на небольшой площадке, я обернулся к нему, наблюдая, как он волочит ноги.
— Далеко развилка?
— Не знаю, — устало ответил Давид, останавливаясь в метре от меня, — я сюда редко ездил. Один-два раза.
— Тамаз сказал, до развилки километр, а мы уже минут сорок идем. Может, он ошибся?
— Не знаю.
— А в какой стороне Владик?
— Там! — Указал Давид вправо, в то время как серпантин вился левее.
Ведущая через скалы тропа не казалась крутой, а соблазн срезать путь был велик.
— Не заблудимся?
— В горах? — с легким, но плохо скрываемым презрением спросило дитя гор.
— Сам же сказал, что редко здесь бывал.
— За этими скалами Дарьяльское ущелье, значит, и Владик там!
— Если пойдем в эту сторону, сколько срежем?
— Полпути. Или больше.
— Тогда пошли!
Самому себе я не казался таким уж решительным, но показывать юнцу одолевавшие меня сомнения не собирался.
— Здесь больше двух тысяч, — просветил Давид, неуверенно глядя на окружавшие нас вершины, — и все время в гору.
— Высота рассчитывается от уровня моря, — назидательно возразил я, — а мы где-то посередине, так что всего тысяча метров.
— И там нет машин. Там вообще никого нет. Хорошо, если чабана встретим, — продолжал Давид свою унылую песнь.
— Мы больше часа назад выехали из села, — я усмехнулся, глядя на Давида, — кого-нибудь встретили?
Давид не ответил. Усмехнувшись, я посмотрел на свои ботинки — возможно, что и выдержат. В противном случае отнесу в магазин, и пусть попробуют не взять обратно — до Гаагского трибунала дойду!
— Ладно, спорить бессмысленно. Идем коротким путем!
И пошел к вьющейся вверх скале. Наше путешествие все больше напоминало сцены из любимой книги с той разницей, что в отличие от Бендера с Кисой мы не нуждались в деньгах, с которыми я б с огромным облегчением расстался прямо сейчас…
Подъем продолжался час или больше. Забравшись на широкий скальный выступ, я осмотрелся. Дороги, с которой мы начали восхождение, уже не было видно. Огромные валуны закрывали обзор, поэтому пришлось влезть на самый высокий из них, что не дало никакого результата — вокруг были скалы, горы и ничего похожего на знаменитое Дарьяльское ущелье. Услышав сопение, я обернулся и увидел ползущего Давида.
— И где оно?
Забравшись на выступ, Давид огляделся.
— Не понимаю…, — он явно был растерян, — отсюда уже должно быть видно…
— А ты ничего не напутал? Может, мы вообще не в ту сторону пошли?
— А в какую? — задал он вопрос, который иначе как идиотским не назовешь.
— Откуда мне знать? Может, мы в Ингушетию идем или Чечню?! — Я старался сдерживать раздражение, но уверен, тут бы сам Ганди начал топать ногами и крыть матом всех, начиная с английской королевы.
— Может, за этими скалами? — совсем уж неуверенно сказал Давид.
Я посмотрел на часы — было почти пять — и представил, что сейчас творится с не дождавшимся моего звонка Серегой. Вероятно, он уже был на бирже, да и Жора сам наверняка узнал, что мы потерялись, вот только вряд ли их беспокойство поможет нам в этой глуши. Нужно было принять один из двух имевшихся у нас вариантов: продолжать идти через горы в надежде, что юнец прав и таким образом мы выйдем к ущелью, либо вернуться на серпантин, потеряв в общей сложности пару часов. Обернувшись, я понял, что назад не просто бессмысленно идти, но и опасно, ведь подъем в гору всегда легче спуска, как бы странно это ни казалось.
— Ладно, — присев на прогретый солнцем камень, я снял ботинки, чувствуя почти наслаждение, — перекур пять минут и вперед!
Давид опустился рядом, пошуршал в пакете и вынул оттуда кусок пирога. Переломив, протянул мне половину.
— А воды у тебя там нет? — После косяка и марш-броска больше всего хотелось пить.
— Нет, — с сожалением ответил Давид, вгрызаясь в пахнущий сыром пирог.
Подумав, что хотя бы не кинза с уксусом, как у похожего на него Гедевана Александровича, я взял пирог. Неизвестно, когда мы сможем еще поесть, и даже наличие долларов, на которые можно было устроить еще с десяток (а то и больше) таких свадеб, не имело ровным счетом никакого значения. Я откусил пирог, любуясь окрестностями, свежесть пирога была весьма кстати, а окружающие нас скалы достойны описания Пришвиным не меньше, поэтому я попробую описать лишь свои чувства.
Удивительная вещь горы, что невозможно понять, видя их со стороны или того хуже на картинке. Чтобы ощутить творящиеся с тобой перемены, просто необходимо там находиться. Иное давление, иная атмосфера, даже притяжение кажется иным, лишь отдаленно напоминающее низинное, городское. Великое внизу, в горах кажется не таким уж большим и важным, но здесь появляется страстное желание сделать то, на что внизу не всегда находишь время. Мне не хватало Майи. Я очень хотел, чтобы она увидела эту красоту и «заболела» моей мечтой о домике в таком прекрасном месте. С
