напрячь все свои способности, мобилизовать всю волю, чтобы 'в ходе анализа и расчетов заполнить вот эти пустующие метры перфолент двоичными числами, этими до смешного простыми сочетаниями отверстий на ленте, за которыми, однако, скрываются целые Гималаи знаний. Смятенный, вернулся он в салон.
Наташа уже проснулась. Он рассказал ей о предстоящей работе.
— Как думаешь, справлюсь?
«Да», — твердо ответили ее глаза.
— Боюсь, что для этого не хватит жизни.
«Это нужно сделать гораздо быстрее. И ты должен сделать!»
— А ты? — спросил Алексей, поколебавшись. — Что будешь делать ты?.. — И замолчал. Он хотел сказать, что ей необходимо лечь в анабиоз.
«Ни в коем случае! — угадала его мысли Наташа. — Я остаюсь с тобой».
— Но твое состояние?!
«Не возражай. Я врач и знаю, что делаю».
И столько силы было в ее требовательном взгляде, что Алексей покорился без возражений.
Он работал яростно, упорно, потеряв счет часам и дням, делая лишь короткие перерывы для сна. Электронные вычислительные машины, его помощники, работали безостановочно, не зная усталости. Волны времени неслышно проносились через корабль. Дни прибавлялись к дням, складываясь в недели и месяцы. Его мозг изнемогал в дебрях тензорного и вариационного исчислений, как изнемогало недавно тело в чаще первобытного леса… Алексей знал, что он никогда не выдержал бы этого напряжения, если бы рядом не было той, которую он потерял много лет назад и вновь обрел, пройдя долгий путь надежд и поражений.
И вот пустующие метры перфолент были, наконец, заполнены. Сознание медленно освобождалось от дурмана цифр, уравнений, алгоритмов.
— Все!.. — торжествующе сказал Алексей. Наташа улыбнулась ему и медленно перевела взгляд на релятивистский счетчик времени… Они долго смотрели на его трехцветный циферблат, слушая мелодичное позванивание относительных секунд. Алексей подсчитал, что прошло около года с тех пор, как он сел за вычисления. Он не поверил этому и еще раз вгляделся в счетчик.
«Все правильно, — подтвердила Наташа. — Но все же это меньше, чем жизнь. Ты победил».
Чуть слышно шурша, перфолента уползла в щель входного блока электронного мозга. Теперь от воли Алексея уже не зависела работа сложнейших электронных систем «Паллады». Только функции наблюдения, контроля и аварийного вмешательства. Он еще раз мысленно проанализировал исходные цифры расчетов. Как будто верно. Но где-то в глубине души таились неясное сомнение, неуверенность.
— Все ли я учел при составлении программы? — вслух сказал он. — А вдруг ошибка, просчет!
«Не думай так, — сказали глаза Наташи. — Ты просто переутомился… Хорошенько отдохни — и все пройдет».
Перед отлетом Алексей снова предложил Наташе анабиозный сон, она опять отказалась. Тогда он перенес ее в централь управления, в противоинерционное кресло-кабину. В последний раз включил он планетовизор, окинул прощальным взглядом желто-оранжевые леса, пышные равнины, заросли высокой, в рост человека, травы, иссиня-фиолетовое небо. Из-за горизонта доносился глухой, рокочущий бас океана…
— Старт? — громко спросил Алексей, обернувшись к Наташе.
Голубые, потемневшие от волнения глаза ободряюще улыбнулись. Он медленно и торжественно нажал кнопку предстартовых операций. Тонко запели роботы, система механизмов втянула в корпус звездолета посадочные клешни. В преобразователях возник глухой рев двигателей вертикальной подвески, осторожно поднимавших звездолет носом в зенит. В тот момент, когда «Паллада» встала во весь свой тысячеметровый рост, автоматически включилось ожерелье ядерно-водородных стартовых двигателей. Корпус звездолета отозвался крупной вибрацией. Точно штанги домкрата, огненные столбы раскаленных газов сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее поднимали ракету над сожженной почвой. Толстые стебли трав, шипя и лопаясь, свертывались в жгуты и протягивали к небу опаленные скрюченные отростки, словно грозя и проклиная уходящего в космос пришельца.
Алексей включил вихревую защиту жилых помещений корабля. В сверхпроводящем кольцевом пространстве, охватывающем салон, анабиозные ванны и централь управления, заструились мощные вихревые токи, создавая поле антигравитации, нейтрализующее любые перегрузки. На бесчисленных шкалах мигали огоньки, громко отстукивал секунды автомат-метроном… Через шесть минут «Паллада» вышла на стационарную орбиту и, подчиняясь командам роботов, проделала ряд маневров. Наконец в верхней точке полуэллиптической орбиты заработала главная двигательная система. Коротко перемигнулись синие лампочки, поднялись и опустились белые клавиши контактов. На овальном экране в центре пульта электронный луч рисовал схему процесса, разрастающегося в недрах квантовых генераторов. Алексей увидел как бы замедленную в миллионы раз киносъемку. Вот в нижней полусфере экрана беззвучно распустился пышный букет, вокруг которого бешено извивались лиловые змеи, — это включилась термоядерная «запальная свеча», мгновенно зажегшая костер внутринуклонного распада. Энергия этого распада, в тысячи раз более концентрированная, чем энергия деления ядер, неиссякаемой рекой лилась на пятисотметровый параболоид. Титаническая реактивная тяга подхватила корабль.
Альфа Эридана на, глазах превращалась в обыкновенную зеленую звезду — одну из многих других…
Пошли восьмые сутки разгона. Изумительно стройная симфония, в которую сливались голоса приборов, свидетельствовала о безупречно точной работе механизмов. Все было как будто в порядке, но Алексея одолевали сомнения, какая-то необъяснимая тяжесть давила на сердце. Все валилось у него из рук. Он пытался, как раньше, читать Наташе вслух — и не смог. Накормив ее, попробовал есть сам — пища показалась ему пресной и безвкусной. Наташа следила за ним с удивлением, она не могла понять, что с ним происходит. Да Алексей и сам не знал. Некоторое время он машинально прислушивался, как счетчик расстояний звонко отсчитывает микропарсеки[2], остающиеся каждые две минуты за кормой звездолета. Бесцельно потрогал рукой клавиши аварийного управления, потом долго вглядывался в экран обзора, где переливались сине-голубые точки звезд, навстречу которым беззвучно неслась «Паллада». Какое-то предчувствие неясной, скрытой в безднах пространства опасности томило его.
«Устал, что ли?!» — спросил он себя и, ощутив требовательный взгляд Наташи, обернулся.
«Иди сюда!» — безмолвно звала Наташа.
Алексей подошел, взял в свои пальцы ее чуть теплую руку.
«Что с тобой?» — настойчиво спрашивали глаза.
Алексей пожал плечами, вздохнул. Он не знал, что ответить. Как объяснить то, в чем сам он не мог разобраться?
«Тебе нужен отдых, — сказала Наташа. — Длительный отдых. Покой. Ты понял меня?»
— Да, — сказал Алексей.
«Немедленно! Слышишь?»
Отдых, покой… Это была чрезвычайно заманчивая мысль. Он перестал колебаться и шагнул к креслу. И вдруг остановился, услыхав в убаюкивающей песне гравиметра какую-то новую, чуждую мелодию.
«Неисправность!» — молнией пронеслось у него в голове. Гравиметр опять запел густо и ровно. Алексей успокоился. В следующее мгновение голос прибора резко изменил свою тональность, звук стал повышаться. Алексей бросился к пульту и положил руки на аварийные клавиши, не сводя глаз с указателя.
Стрелка гравиметра медленно ползла к красной черте, отмечавшей предельно допустимый при данной скорости потенциал тяготения. Вместе с движением стрелки все тревожнее кричал звуковой анализатор: «Опасность!» Алексей
