гнев!
На перемене её окружили. Столько внимания она не получала за все годы, что училась тут.
— Так что за дракон, откроешь секрет? — спрашивали её.
— Это графика? Тебе кто-то помогает?
— А пойдёшь ко мне в гости? Давай вместе запишем следующее видео!
Вадим, протолкавшись, положил перед ней пиццу из столовки.
— На, это тебе. Может, зайдём в бургерную после уроков, а?
— Ой, Ксюша, ты так классно играешь!
— Твой цвет волос такой крутой!
— Да не пойдёт она к тебе, что ей у тебя делать? Она ко мне пойдёт, мы же лучшие подруги, да, Ксенечка?
У Ксю голова пошла кругом. Её любили, и она любила всех в ответ. Ей так хотелось сделать ещё что-то, чтобы они восхитились, так хотелось поразить их ещё больше!
И она, поставив рюкзак на парту, расстегнула молнию.
— Ва-ау! — хором ахнули её одноклассники.
— Это робот?
— Игрушка?
— Дайте мне, я первая подержу!
— Нет, я первая!
Растерянного Йорика выдернули наружу. Его вырывали друг у друга, толкались, тянули к нему руки со смартфонами. Те, кому посчастливилось схватить дракона, тут же пытались отвернуться и отбежать от других, чтобы успеть заснять видео. Скоро шумная толпа переместилась в другой угол класса.
Ксю осталась одна. О ней забыли.
Без дракона она никому и не была нужна.
— Ксю! — пробился сквозь гам тонкий голос Йорика. — Ты обещала-а-а!
Он извивался, отбивался всеми лапами и даже хвостом, но его держали так крепко! И огнём не пыхнуть, нельзя. Это же совсем детёныши, неразумные, и они не хотят его убить. Плохо причинять им вред. Но как же вырваться?
Йормунагр зарычал, но вместо грозного рёва вышел жалкий звук. Дети только развеселились ещё больше.
— Заснял, заснял? — в азарте спрашивали они друг у друга и смотрели в экраны. — Круто!
Вот это позор! С прадедушкой, конечно, такого бы не случилось. Йормунагр забился ещё сильнее, хлопнул крылом и всеми силами захотел оказаться как можно дальше отсюда — да хоть и у Ксюши дома. Даже её мама казалась теперь не такой страшной, как эти глупые детёныши с их цепкими нечуткими пальцами, с их безумными взглядами, с этими их записывающими артефактами!
Он ужасно хотел отсюда убраться. Может быть, ничего и никогда в жизни он так не хотел.
— Ладно, хватит, — растерянно сказала Ксю, поднимаясь с места. — Ребята, правда хватит. Отдайте его!
Она попыталась пройти, но её не пустили. Лика толкнула в грудь ладонью.
— Отвали, не мешай!
А минуту назад говорила, они лучшие подруги.
— Сядь на место, стрёмная, — насмешливо сказал Вадим.
Ксюша видела только спины. Её не слушали. Она взялась расталкивать одноклассников.
— Отдайте! Я не разрешала его брать!
Её толкнули так, что она налетела на парту и больно ударилась. Ксюша не сдалась. Вцепилась кому-то в волосы, кому-то в капюшон толстовки…
И пробилась вперёд, чтобы увидеть, как Йорик кусает чужие пальцы, падает вниз — и исчезает в белой вспышке.
— Где он? Куда пропал? — ахнули одноклассники и завертелись, осматриваясь. — Это чё вообще было?
— Что вы наделали! — закричала Ксюша, чувствуя, как на глазах выступают слёзы.
— Нафига ты нам мешала? — грубо спросил Вадим.
— Да, зачем лезла?
— Дура!
Ксю попятилась от чужих взглядов, недружелюбных, недобрых, подхватила свои вещи — и выбежала из класса.
Она шла сама не зная куда и давилась слезами. Хотела внимания? Вот, получила. Ей было стыдно, так стыдно за нарушенное слово! Если подумать, давно она уже ни с кем не общалась по-нормальному, вот как с Йориком, и так его подвела! И ради чего?
Наверное, он разобрался в своей портальной сфере и теперь вернулся домой. Они даже не попрощались, и так плохо расстались. Он никогда её не простит!
Ксю заплакала ещё горше.
Она не знала, что Йорик создал точку перемещения, когда возился со сферой в последний раз (да он и сам не знал). И теперь он возник, очень растерянный, на ковре, и в него упёрлась щётка пылесоса.
Полина Андреевна, Ксюшина мама, похлопала глазами. Потом закрыла рот и выключила пылесос.
В это время её дочь, глотая слёзы, брела по тротуару, натыкаясь на прохожих, и сердито тыкала пальцем в экран. Она удалила все видео, даже те, что сняла в ювелирной мастерской и хотела выложить позже. Всё удалила! И канал снесла. Не нужен ей этот канал, всё равно гитары больше нет.
Ксю утёрлась рукавом свитера, подняла глаза и увидела перед собой летний театр.
Глава десятая, в которой великан смотрит в окно
Броглоль решил подойти чуть пораньше. Вернее, оно как-то само собой получилось. Сперва он хотел пообедать и только потом идти, но вдруг разволновался, и аппетит пропал. Это было первое его путешествие куда-то за пределы родных гор, и сразу — за пределы целого мира!
Он и подумал — а почему бы нет? Если что, он просто посидит, подождёт. Поговорит с магом — тот был так мил и любезен, когда они говорили через зеркало. Наверняка может много рассказать про те миры, где успел побывать, и куда потом, позже, можно будет отправиться самому.
Поэтому он пришел к домику Тага Игри часа за три до полудня.
Осторожно постучал в стену рядом с окном мастерской.
— Эй, колдун! — сказал великан, пытаясь заглянуть в узкое окно. Внутри ничего не было видно. — Привет. Не помешаю? Я решил прийти пораньше!
Броглоль понял, что изнутри не доносится ни звука.
— Ты там спишь, что ли? — великан немного повысил голос. — А я уже пришел, привет!
Изнутри по-прежнему ничего не было слышно. Великан нагнулся и приложил ухо к окну.
Только тихий-тихий размеренный стук капель.
— Чего там у тебя такое? — Броглоль сказал это сам себе, но если б гном был в своей мастерской и спал, то уж конечно, услышал бы.
Великан приставил широкие ладони к глазам козырьком, чтобы привыкнуть к темноте и снова заглянул в мастерскую.
— Так, что там у тебя… — прогудел он. — Зеркало, жаровня, куча книжек, понятно. Маг же. Куда без книжек? Еще шкаф с книжками. И горшки какие-то. Рисунки на полу. Тело гнома. Большая толстая книга… Как ты ее только таскал, своими крошечными…
Тут Броглоль сообразил и дернулся от неожиданности, даже немного толкнул стену, отчего здание заскрипело.
— Тело? — воскликнул он. — Ты там живой?
Великан осторожно засунул в окно руку, не обращая внимания на треск оконных рам. Легонько коснулся плеча гнома.
— Эй! Ты в порядке вообще? — спросил он, потом убрал руку.
Доставать гнома он не решился — пальцы толстые, неуклюжие, а ведь непонятно, что с ним.
Броглоль
