это всё проклятые месячные… Ты… и Стинг… и всё, что сейчас было…
Меня накрывает неконтролируемая истерика и всхлипы уже невозможно сдержать.
— Моя ты девочка, иди ко мне, — он прижимает меня к себе сильнее. — Я рядом, всё хорошо. Не надо плакать.
— Кошмар… Я такая дура… Мне так стыдно прости.
— Может быть, настало время для мороженого? — Матвей пытается решить вопрос по-мужски, переводя ситуацию в зону своего контроля.
— Это просто идиотизм, прости пожалуйста, — продолжаю шмыгать, пытаясь вытереть влажный нос.
— Прекращай, детка. Это очень мило, но моё сердце разрывается, будто я обидел ребёнка, — видно, что Матвею дико неловко из-за происходящего.
— Мне так стыдно…
— Давай-ка сходи, умойся, а я сгоняю на кухню за лекарством.
Хлюпая носом, я послушно иду в ванну. Из зеркала на меня смотрит расклеившееся существо с потёкшей тушью, размазанной по щекам.
«Какой кошмар… Убожество…»
Я умываюсь с мылом, смывая косметику, и принимаю тёплый душ, пытаясь прийти в себя.
«Молодец, Алина, вот это представление ты устроила. Он теперь решит, что ты невменяемая. Какого хрена вообще? Ты всё испортила, дурында!»
В мрачных мыслях я выхожу из душа и возвращаюсь в комнату к Матвею. От увиденного у меня сразу теплеет в душе. На кровати выстроились четыре ведёрка с мороженым, а из колонки льётся ободряющий голос Sia.
"…All smiles, I know what it takes to fool this town…" (Всегда улыбаться — я знаю, так можно обмануть этот город)
"…I'll do it 'til the sun goes down…" (Я делаю это до самого захода солнца)
"And all through the night time, oh yeah…" (И даже ночью, да)
— У тебя есть треки на все случаи жизни?
— Когда ты перестаёшь видеть, получается внимательнее слушать. Тебе не нужно производить на меня впечатление. Я всё равно пойму, кто ты такая.
— Звучит пугающе…
— Что тебя пугает? Честность?
"…Break down, only alone I will cry on out…" (Если я потерплю неудачу, лишь в одиночестве позволю себе заплакать)
"…You'll never see what's hiding out…" (Ты никогда не увидишь, что я прячу внутри)
— Всё это звучит прекрасно, но ты сам не до конца честен.
— У меня свои страхи, — в голосе мужчины появился заметный холодок. — Я не хотел портить настрой этого вечера. То, что ты хочешь знать обо мне, совсем не то, о чём любят рассказывать.
— Я буду честна с тобой, если ты будешь отвечать тем же, — стараюсь говорить мягко, но боль из прошлого добавляет моему голосу нотки металла.
"…Is the only way to make friendships grow…" (Что выражение эмоций заставляет отношения расти)
"…But I'm too afraid now, yeah…" (Но мне слишком страшно, да)
— Присядь рядом… Дай мне свою руку, мне нужно чувствовать тебя…
Я вся дрожу, описать моё состояние невозможно, будто я голая вышла перед всем классом к доске. Но тепло его руки начинает постепенно успокаивать.
— Не бойся, правда не сделает нас другими людьми. Она сделает нас свободными.
Он снимает резинку с волос, и они блестящим водопадом рассыпаются по плечам. Его рука направляет мою ладонь в мягкое облако его волос, и я касаюсь кожи его головы, он ведёт мои пальцы.
— Чувствуешь?
— Это шрамы? — мой голос дрогнул и Матвей сразу это заметил.
— Пожалуйста, только не надо жалости…
— Прости, я очень эмпатична. Только дотронулась, а мне уже самой больно. Как это случилось?
— Разрыв аневризмы. Мне вскрывали череп. Моя слепота — это последствие
— Можно я взгляну?
Он делает глубокий вдох, сглатывая комок в горле, и на выдохе почти шёпотом говорит:
— Да…
Я отодвигаю волосы в сторону и вижу розовые рубцы, от моего прикосновения к ним он закрывает глаза, будто ему больно. Внутри меня всё сжимается упругой пружиной. Склоняюсь над его шрамами и прикасаюсь к ним губами.
Покрывая поцелуями каждый миллиметр его израненной кожи, я чувствую, как он дрожит. Пальцами я скольжу вдоль бугристой полоски, прослеживая путь работы хирургического инструмента. Моё образование позволяет создать в голове слишком яркую картину того, что он пережил, слёзы застилают глаза.
С нежностью я глажу его голову, пропуская волосы сквозь пальцы. В этом нет ничего ужасного, но это его личная боль, его слабость и жгучий стыд, то, что хочется скрыть, чтобы поскорее забыть самому. Осыпаю поцелуями его голову, уши шею, обнимаю его сзади, обвивая руками плечи.
— Ты прекрасен, — на самом деле я не знаю, что ещё сказать, но именно так я его вижу. Он поджимает губы, и я вижу, как ходят у него желваки. — Когда я увидела тебя в первый раз, у меня подкосились колени.
— А что ты подумала насчёт слепоты? — он уставился пустым взглядом перед собой и весь превратился в слух.
Я могла бы сказать, что-то ободряющее, но мы договорились быть честными.
— Мне стало жаль тебя, — вижу, как он молча кивает, переваривая услышанное, мягко глажу его по спине.
— Что ты чувствуешь ко мне сейчас? Тоже жалость? — его лицо сделалось бледным и отстранённым.
— Я… Я чувствую, что схожу с ума… по тебе, — впервые так открыто признаюсь мужчине в чувствах, причём на таком коротком сроке знакомства. От этого я вся дрожу, не в силах справиться с эмоциями. Мой голос срывается от подступающих слёз. — Но я боюсь, что недостаточно хороша для тебя, просто симпатичная оболочка, пустышка. Во мне нет и половины того, что есть в тебе.
Он проводит ладонью по лицу, возможно, чтобы незаметно убрать выступившие слёзы.
— Красавица и чудовище. Классика. Но я, то чудовище, которое не превратится в принца. Ты это понимаешь?
— Я не хочу заглядывать слишком далеко. Но я точно знаю, что хочу быть с тобой сейчас. Столько, сколько это возможно, — чувствую, как его плечи напрягаются, под моими руками
— Думаю, на сегодня хватит откровений. Давай есть мороженое, иначе скоро его придётся пить, — всё, дверца захлопнулась, Матвей снова спрятался внутрь твёрдого панциря.
Замечаю, что он сразу закрылся после моего признания и не ответил тем же. Но мне самой уже не хочется продолжать этот разговор. Вся эта ситуация морально опустошила меня. Мороженое кажется безвкусным и с болезненным спазмом проходит по пищеводу. Внезапно мне сильно захотелось оказаться наедине у себя дома.
— Мне, наверное, уже пора…
Он молча кивает и выходит из комнаты, закрываясь на кухне. Собираю свои вещи в рюкзак и, погладив на прощание Оскара, выхожу из квартиры на улицу. Выйдя на воздух, внезапно ощущаю, как сильно дрожу. Подняв голову вверх, я замечаю тень в одном из окон.
Сердце больно сжимается от незавершённого разговора, недосказанности и расставания на
