class="p1">— Слушай внимательно, ставленник темных сил! — не стушевался Воронин. — Если я сказал, что бросаю курить, значит, бросаю! Исчезни с моих глаз! — и он поставил пепельницу на шкаф, среди коробок и пакетов.
В вагоне метро Леонид вдруг почувствовал, что из глубины тоннеля за ним пристально следят кроваво-красные глаза, уверенные в собственном превосходстве.
Он передернулся, сбрасывая наваждение.
Рабочий день в целом прошел нормально. Иногда рука Леонида машинально тянулась к карману за несуществующей сигаретой, но он легко пресекал эти нечаянные порывы. Курение никогда не было для него потребностью, скорее, данью моде. Но он и понятия не имел, что его будет так настойчиво преследовать образ медной пепельницы. Ухмыляющийся дьявол то и дело являлся его внутреннему взору.
Но всё это ничто по сравнению с той досадой, которую испытал Леонид по возвращении домой, обнаружив, что медная пепельница как ни в чем не бывало расположилась на привычном месте.
— Мама! — закричал Леонид.
— Что случилось? — из кухни выглянула Вера Васильевна — не только мама, но и самый близкий друг, советчик и утешитель.
— Мама, зачем ты поставила пепельницу обратно? Я же всем объявил, что бросаю курить!
— Ах, Леня, по каким пустякам ты меня отвлекаешь, а у меня котлеты горят! Иди лучше умывайся, — уже из-за двери Вера Васильевна добавила: — А к твоему идолу я даже не прикасалась, ты же знаешь, как он мне противен!
Мама, мама… Она стала такой рассеянной!
Перед тем, как идти в ванную, он сунул пепельницу в нижний ящик трюмо, стоявшего в прихожей.
Готовясь ко сну, он бросил случайный взгляд на тумбочку и обомлел. Оттуда ему нахально улыбался медный дьявол.
Вера Васильевна уже спала, и расспросы пришлось отложить до утра. Однако Леонид не собирался терпеть присутствие наглой фигуры. Он отнес пепельницу на кухню, выставил ее за окно и плотно прикрыл дверь.
Едва он смежил веки, как дьявол-искуситель снова возник перед ним. В изгибе тонких губ таилась издевка:
— Тебе ли сладить со мной, малыш?! Я знавал парней покруче. Но и они становились шелковыми.
Леонид бросился на кухню. Медный дьявол стоял на полу у самой двери. Должно быть, порыв ветра распахнул окно и сбросил пепельницу на пол.
Ах, так! Ну, ладно…
Взбудораженный Леонид схватил идола, выскочил с ним на балкон и, размахнувшись, зашвырнул искусителя в темные кусты.
Всю ночь его терзали кошмары. Снилось, что пепельница добралась до подъезда, преодолела лестничные марши и сейчас топчется у закрытой двери. Казалось, что он слышит сквозь сон ее легкое постукивание: тук-тук-тук… А может, это капает вода из крана? Или птицы долбят клювами по крыше? Тук-тук-тук…
Первое, что увидел Леонид проснувшись, был медный дьявол, победно оседлавший тумбочку.
— Мама!
Вера Васильевна тут же прибежала с кухни:
— Как ты меня напугал, Леонид! Разве можно так кричать? Я еще не глухая.
— Прости, мама, но… — он молча кивнул на пепельницу.
— И ты из-за этого кричишь на весь дом? Люди подумают невесть что! Я выносила мусор, а твоя любимая пепельница стояла за дверью. Что же мне оставалось?
Умываясь, он нашел более или менее правдоподобное объяснение. Про эту пепельницу, единственную в своем роде, знали все соседи. Вероятно, кто-то из них, прогуливая спозаранку собаку, наткнулся на нее в кустах и деликатно поставил у дверей владельца.
После завтрака Леонид достал с антресолей старый чемодан, затолкал желтого дьявола внутрь, затем запер оба замка на ключ, перевязал чемодан веревкой и забросил его снова наверх — в самый дальний угол.
Больше пепельница на тумбочке не появлялась. Зато теперь она прочно поселилась в его сознании. Ежеминутно навязчивое видение напоминало о себе.
— Не устал еще? — змеились тонкие уста. — Пока я не вернусь на свое законное место, пытка будет продолжена. Не в моих правилах отступать, запомни это!
Много раз Леонида одолевало искушение отделаться от пепельницы раз и навсегда: подарить кому-нибудь, бросить в Неву, зашвырнуть на платформу товарняка, катящего в дальние края… Он так и поступил бы, если бы ясно не осознавал, что это не избавит его от наваждения. Дьявол всё равно будет посылать ему свой сигнал и возникать в мыслях, когда захочет. А затем, рано или поздно, неведомыми путями вернется на привычное место.
Леонид стал нервным, допускал ошибки в работе, проезжал мимо своей станции…
Существовал очень простой способ избавиться от наваждения: снова закурить. Но Леонид знал, что в этом случае перестанет себя уважать. Его воля трещала под напором бесовских сил, но он снова и снова собирал ее в кулак, хотя делать это становилось всё труднее.
Решение пришло неожиданно. Оно было удивительно простым. Леонид даже рассмеялся, когда понял это. А, рассмеявшись, успокоился.
Но сначала нужно было кое-что проверить.
Он достал пепельницу из чемодана и водрузил ее на тумбочку. Дьявол ликовал. Красные лакированные зрачки праздновали победу. Не рановато ли?
Леонид поднял ножовку, которую перед этим разыскал в чулане. При виде инструмента в облике искусителя что-то изменилось. То ли свет теперь падал с другой стороны, то ли тумбочка качнулась, но рубиновые глаза наполнились тревогой.
Леонид крепко прижал пепельницу левой рукой к тумбочке, явственно ощутив холодную дрожь дьявола. Затем с нажимом провел ножовкой по одному из его рожек.
Послышался легкий стон. На медной поверхности четко обозначился пропил.
— Ага, боишься…
Леонид отложил ножовку и обратился к идолу с проникновенной речью:
— Послушай, любезный! Я не желаю тебе зла. К тому же ты — подарок. Вот мои условия. Всякий раз, когда ко мне будут приходить курящие гости, я обязуюсь предоставлять тебе свой уголок за столом. Я также обязуюсь содержать тебя в чистоте. Но за это ты обязуешься оставить меня в покое. Ты должен исчезнуть из моих мыслей и снов и не вторгаться в них впредь самовольно. В противном случае я попросту распилю тебя на мелкие кусочки, которые разбросаю по всему городу. Попробуй после этого собраться воедино! Я не шучу и готов начать хоть сейчас! — он снова взялся за ножовку. — Что скажешь? Заключаем договор?
Черт торопливо закивал.
Ночью Леонид спал спокойно. И в последующие ночи тоже. И он долго еще не курил. Целых три месяца.
Рукопись найденная в малиннике
Недавно мой добрый приятель Павел Иванович Перепечин, тот самый, рядом с дачным участком которого прошлой осенью обнаружили скрюченный труп с жуткой гримасой на лице, передал мне кипу блокнотных листков, исписанных торопливым мелким почерком. Эти бумаги, по его словам (а у меня нет оснований не верить Павлу Ивановичу), он извлек из бутылки, которую
