Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
Встав над телом, он достал черный блокнот, в каком художники делают эскизы, и карандаш в серебряном футлярчике, украшенном сценой охоты. Сделав быстрый набросок, Пушкин спрятал блокнот и нагнулся под туалетный столик. Он поднял пузырек темного аптечного стекла, потертый и поцарапанный, заткнутый стеклянной пробкой старинного фасона. Этикетка на пузырьке была замазана сажей. Внутри виднелись остатки белого порошка.
– Как записать? – спросил Вановский.
– Аптечный пузырек с неизвестным веществом.
Помощник послушно исполнил. Пушкин подошел к платью, висевшему на вешалке. Ощупав дешевый ситец, снял дамскую сумочку.
– Подробно опишите положение тела и утюга… Не бойтесь подойти, она мертвая.
Ослушаться чиновник не посмел. Собрав все мужество, он переставил конторку рядом с погибшей. И старался не смотреть ей в лицо. Чтобы потом кошмары не мучили.
Пушкин вывернул содержимое сумочки на диван.
Барышня имела при себе мелкой мелочи с рубль, помятыми купюрами сорок рублей, две новенькие, как из банка, «екатеринки»[10], свернутые в трубочку и перевязанные алой ленточкой. Для барышни в скромном платье с поношенными ботиночками сумма огромная.
Другой предмет был куда интереснее. Обложка небольшой книжечки размером с ладонь гласила: «Касса взаимопомощи невест. Книжка невесты». Под заголовком виднелась давно выцветшая чернильная надпись «Солнечный зайчик», видно означавшая девиз владелицы книжки. Под ней подпись: «Ведение учета м-м Капустина Ф.М.». Листы книжечки сообщали, что за Солнечного зайчика исправно вносились месячные платежи на протяжении девяти лет. К выдаче приданого ей полагалась тысяча рублей – сумма значительная. Причем получить деньги Солнечный зайчик должна была завтра, как указано в книжечке.
Кроме финансов, в сумочке нашлось приглашение на венчание графа Урсегова и Астры Федоровны Бабановой. Карточка недешевая: напечатана объемным тиснением по контуру в виде замысловатых кружев с золотыми шарами и цветами померанца. В качестве особого изыска имена жениха и невесты, место и время венчания были написаны от руки каллиграфическим почерком.
Клочком бумаги, который Пушкин развернул последним, оказалась скомканная записка:
«Пн. Ут. У мат. Гусыни. Лютик».
Почерк быстрый, с характерными острыми углами, будто веселые буквы рвались на свободу, а точки не пускали. Запоминающийся почерк. Раз увидишь – не забудешь.
Собранные улики Пушкин положил на конторку и приказал тщательно занести в протокол. Обязательно переписать номера всех купюр.
– Куда ведет вторая дверь? – спросил он.
Вановский пожал плечами:
– Не могу знать…
Пушкин просил передать приставу распоряжение: тщательно собрать все предметы, относящиеся к делу, жертву доставить в участок и вызвать доктора Преображенского из 1-го участка Арбатской части.
– У нас же свой доктор имеется, – сказал Вановский.
– Сообщите Преображенскому, что я просил сделать подробный осмотр, – будто не слыша, ответил Пушкин. – Пусть проверит бутылку сельтерской и стакан с водой… Могу надеяться, что не забудете вещественные улики и утюг?
Помощник обиженно промолчал.
– Исполнение проверю сегодня же… Проследите, чтобы ассигнации случайно не потерялись и не были заменены на иные… Я запомнил номера…
Дернув ручку, Пушкин обнаружил, что дверь не заперта. За ней открылись небольшие темные сени и дверь, ведущая на улицу. Наверх уходила деревянная лестница. Пушкин поднялся, скрипя ступенями. Этаж занимала одна квартира. Судя по пыли и мусору у порога, пустующая. Для очистки совести Пушкин постучал – ответило гулкое эхо.
Спустившись, он толкнул дверь.
Его ослепили солнечный свет и зелень яблоневого сада.
– Ну наконец-то, сколько можно ждать! – нетерпеливо сказали ему.
* * *
После обеда на Михаила Аркадьевича нападало философское настроение. Он размышлял о том, как странно устроена жизнь: со своей женой прожил душа в душу столько лет, что уже и не помнил. Но если бы ему предложили вернуться в юность, когда он жадно делал карьеру, и выбор – успех или женитьба, он бы сильно подумал. И еще неизвестно, что выбрал бы.
Женитьба, то есть венчание, вынуждала принять православие. Государственная вера плюс связи родственников жены открывали дорогу по карьерной лестнице. И вот карьера сделана. На большее рассчитывать невозможно. Стать обер-полицмейстером или вернуться в столицу на должность в Министерстве внутренних дел невозможно. Выходит, что женитьба не слишком много дала. Нет, конечно, Эфенбах любит детей, жену и ее родственников, особенно племянника… Но кто знает, где и кем он бы сейчас был, если бы…
Мечтания прервал вежливый стук. В кабинет заглянул Лелюхин и спросил разрешения представить посетителя. Михаил Аркадьевич не ждал от старого чиновника подвоха, а потому согласился.
Вошел моложавый господин, не старше двадцати шести лет, одетый в идеальный сюртук и шелковый галстук. По несколько надменной манере кланяться, держать спину прямо и вообще по множеству деталей Эфенбах понял, что перед ним столичная штучка. Причем птица высокого полета. Он спросил, с кем имеет честь. Гость представился: Смольс Петр Андреевич, чиновник Министерства иностранных дел.
Прослужив в Петербурге значительную часть жизни, Эфенбах ощущал в каждом госте из столицы земляка, но только не в этом господине, от которого веяло надменностью, какую дают деньги и положение в обществе.
– Чем могу сослужить? – спросил он, предлагая гостю садиться.
Господин Смольс сел так, как стоял: величаво и прямо. Лелюхин незаметно растворился в дальнем углу кабинета.
– Полагаю, теперь надо повторить вам то, что уже было доведено до сведения вашего чиновника… Что поделать, это Москва… – сказал Смольс торжественно, как на приеме послов. – Итак, господин начальник сыскной полиции, обстоятельства вынуждают меня обратиться за помощью… У меня пропала невеста.
Эфенбах сурово глянул на подлеца Лелюхина, который удружил нежданной пакостью. Василий Яковлевич сделал самое значительное лицо: дескать, послушайте, что будет дальше…
Что тут поделать? Михаил Аркадьевич выслушал историю, которую ему сообщили тоном, каким обучают нерадивых слуг.
…Господин Смольс вез невесту в столицу, чтобы представить родителям. Тряска поезда сморила, что всегда бывает с ним в дороге. Когда проснулся, не обнаружил невесту в купе и вообще в поезде. Багаж на месте, не пропало ничего. Проводник, допрошенный жандармом[11] на вокзале в Твери, показал: барышня вышла в Клину, после чего не вернулась до отправления поезда. Он не обязан следить за пассажирами, даже если те едут в вагоне I класса. Господин Смольс сошел со всем багажом и добрался ближайшим поездом до Клина. Местный начальник станции ничего не мог сказать о пропавшей невесте. Зато буфетчик показал, что похожая по описаниям барышня пила оранжад, а потом прыгнула в поезд, уходивший в Москву. Приметил ее потому, что она была без спутника и красивая…
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
