другану, мол, вынимай уже. Тянет, тянет, удочка вдруг обломилась и осталась плавать в метре от лодки. И что ты думаешь? Игорь за ней потянулся. Тут хвать его за руку из воды кто-то! Разорался так, будто уже конечность оттяпали, все молитвы, кои мог, вспомнил! А отец мой его обратно и оттянул. Смотрит на другана: тот бледнющий, глаза ошалелые. Кричит: «Утопленница, утопленница там! Про́клятая утащить хотела!» Вот и думай теперь, что это было!
— Как их в озеро-то не затянуло?
— Отец говорил, мол, Игорь так разорался, столько молитв протараторил, что любой нечистый бы сам его испугался!
Коля вспомнил свой сон этой ночью и на минуту замолчал. Совпадение? Скорее всего. Что уж говорить, если ему подобные сказки с самого детства рассказывали. Не мудрено, что конкретное место вызывает определенные ассоциации.
— Да ну, будь это какая-нибудь русалка, фиг бы они выбрались! — произнес через некоторое время парень.
— Нет, не русалка это была. Старожилы наши говорили, что озеро то священное. Утопленниц там отродясь не было. Понимаешь, они ошивались на озере, шумели поди, воду не прикормили. Вот те и вылезла водяная богиня Чадзьенньт недовольная. А она тоже дама пугливая. Отец говорил, мол, и не помнит, как выбрались. Все словно в тумане. Единственное, говорил, нашел он тогда на берегу гребень для волос женский. Даже подобрал и с собой принес. Хранил его многие годы в память о том случае, чтоб не обсмеяли его. Ай, красивый такой гребень! Тебе не передать! Потом маманька увидела, как папа мне его передает, отобрала и сожгла. Ругала его на чем свет стоит!
— Теть Лен, там туристов полно всегда было! Вот и обронил кто.
— В те года туристы толпами не ходили, как сейчас! Женщины тем более! Так еще и гребень! Кто гребнем пользуется? Тогда точно не видала.
— Артефакт завалялся, подумаешь.
— Я те к тому, что не надо быть таким уверенным в отношении неизвестного. А вот слыхал про группу лыжников приезжих в семьдесят третьем6?
— Вы про группу Дятлова7?
— Да какой Дятлов! — махнула рукой Елена — То раньше было, и не у нас! А я тебе про семьдесят третий год говорю! Десять человек пошли в Ловозерскую тундру до Кировска и сгинули!
— Аааа! Вспомнил! Да замерзли они просто-напросто.
— Не, не верю! Лыжники, и не знали, куда ползут? Там, видишь ли, тоже факты спорные были…
— В метель попали и согреться не смогли, не готовы были к таким жестким условиям, не учли многое. Вот и все. Всех же нашли потом. Подтвердили обморожение. В случае с Дятловым действительно необычные моменты есть, а с этими туристами… Все очевидно.
— Кому очевидно, а кому — нет! Наши говорят, что мерячение8 напало вдруг на всех участников. А Бог его знает, что тебе в таком состоянии сделается.
— Это все догадки. Дедушка говорил, что не раз был в тундре. Ничего ж ему не сделалось.
— Да, и Васька мой был. Так они-то знают, что к чему! И как откупиться от нечисти, и к кому обратиться! — Елена тотчас перекрестилась. — Вот и не заплутали пока, слава те Боже!
Колю забавляла эта искренняя суеверность. Но ему так нравилось слушать подобные байки, анализировать их. Только здесь, в небольшом селе посреди Ловозерской тундры, он мог прикоснуться к атмосфере мистицизма. Однако пройдет еще несколько десятков лет, и вся эта самобытность унесется к дальним болотам, оседая золотом на рогах диких оленей.
— Так, по-вашему, попавшие в те леса обречены на смерть?
— Ну почему? Коли заплутаешь в тундре, она тебя и выведет на свет Божий. Мне моя матушка говаривала, что для сотворения мира Бог взял оленя. Леса — это шкура оленья, реки и озера — его кровь, озерца поменьше — глаза, а сердце оленя было в землю закопано. Так вот, когда заблудишься в глуши, прислони ухо к земле. Если услышишь ритмичное биение — правильной дорогой идешь.
— А разве нет какого-нибудь доброго лесовичка-боровичка, который тебя спасет от упырей?
Елена рассмеялась:
— Такие разве что в сказках бывают! Как говорят: в чужой монастырь со своим уставом не лезь. Так вот. Сунешь нос куда не надо — сгинешь. Иной раз, конечно, побродишь, попугаешься, но выберешься. Спасут тебя здесь силы небесные. Может, хозяйка горная тебя заприметит.
— Теть Лен, я ни одной молитвы не знаю.
— Ай, не научил тебя дед ничему! От сердца все идет. Искренне проси о помощи, как можешь. Небу все как на ладони видно: и страх твой, и слезы твои, и ложь, и намерения. А если подсобишь лесу, то он тебе тем же и ответит. А ты, что ли, в тундру собрался идти?
— Это я так… Чисто гипотетически.
— Заболтала я тебя! — воскликнула хозяйка, ставя на стол банку морошкового варенья. — Подожди мальца, накормлю наконец-то скоро.
Блины прилипали к старой чугунной сковородке, хорошо сдобренной подсолнечным маслом. Однако Елена очень ловко переворачивала их с помощью маленькой металлической лопатки. Вокруг становилось довольно душно, пространство наполнялось приятным запахом выпечки. Минут через десять Коля уже вовсю уплетал любимое лакомство вприкуску с сахарной северной ягодой.
Вдруг он почувствовал, как в его штанину, в районе щиколотки, впилось что-то острое. Он заглянул под стол и увидел молодую кошечку. Пара умоляющих зеленых глаз уставилась на жующего незнакомца. Послышалось жалобное мяуканье. Не нужно было быть знатоком языка братьев наших меньших, чтоб распознать протяжное «Даааааай!».
— Мусенька, не клянчи! — наказала хозяйка маленькой трехцветной кошке, подняв край клеенки, свисающий с обеденного стола.
Муся взглянула на Елену и убрала лапку от Колиной ноги, будто распознав смысл человеческих слов. Парень было потянул к ней свои жирные от масла пальцы, но она быстро скрылась где-то в другой комнате.
— Недавно к нам прибилась эта кошечка. Непонятно, откуда она взялась. Умненькая такая. И не убегает даже.
Издалека донеслись мужские голоса, открылась входная дверь в избу, половицы заскрипели от тяжелых шагов двух стариков.
— Я думаю, где Колька! А он тут брюхо набивает! — воскликнул Георгий, глядя на внука. — Так мы помогать сюда приехали или чаи гонять?
— Отступись! Дай ребенку поесть, тыщу лет его не видела! Сами справитесь! — заворчала Елена.
— Труд из обезьяны человека сделал! — не унимался дед. — Ему бы не мешало пальчики размять!
— Коленька мне уже дров наколол! Вона, иди, глянь, — махнула в сторону заднего двора женщина.
— Ну, Васька, у тебя тогда точно все олени в лес поубегают!
Георгий разразился веселым смехом, а Василий даже бровью не повел.
— Почему он всегда такой недовольный? — спросил однажды Коля у
