не тряслась, как осиновый лист.
— Какими судьбами здесь? — Огнарев сиял.
— Да не поверишь, какие-то четыре придурка написали на меня заявление и обвинили в проституции! — я отвечала ему со спокойной улыбкой.
— А ты опять выпила таблеток для храбрости, — выдержано произнес блондин, — ничему тебя жизнь не учит, Катя!
— Снова отвезешь меня в лес?
— А ты хочешь?
Отчего-то сегодня он был крайне спокоен и даже весел, что с одной стороны меня пугало, ведь это могло быть очередным хитроумным планом, а с другой — давало возможность выдохнуть и даже немного показать зубы.
— Как обстоят дела с деньгами?
— Думаю, мне может понадобиться больше времени, — я кокетливо захлопала ресницами.
— Уверен, ты успеешь, — Огнарев снова хладнокровно сверкнул зубами.
— А если нет?
Я внимательно посмотрела ему прямо в глаза. Все-таки непривычно, что на самом деле они были зелеными.
Огнарев наклонился ко мне так близко, что кончик его носа буквально касался моего и прошептал мне прямо в губы:
— Тебе очень не понравится то, что я для тебя придумал.
Я должна была дрогнуть, прийти в ужас и снова сжаться в маленький, безропотный, пугливый комок, но сегодня Огнарев стоял здесь один, и мы находились прямо около полицейского участка, поэтому я вновь не смогла удержать язык за зубами, о чем, думаю, еще не раз пожалею.
— Я тебя не боюсь! — уверенно сказала я и придвинула свое лицо еще ближе, мне хотелось показать, что я не блефую. Расстояния между нами совсем не осталось.
— Япона мать, они уже целуются! — услышала я голос за спиной и случайно боднула головой блондина, когда оборачивалась.
На крыльце стоял усач и прикуривал сигарету. Представляю, как неоднозначно выглядела эта картина со стороны. Теперь подумает обо мне черт знает что.
— Ты же вроде набожный, до свадьбы не целованный? — засмеялся усач.
— Она опять за свое, гражданин начальник! — Огнарев ухмыльнулся, — сами же видите, проходу мне не дает!
Я закатила глаза, повернулась в его сторону и скорчила противную рожицу. В ответ он хитро мне подмигнул и улыбнулся. Почему сейчас я совершенно его не боюсь? Что-то здесь не так…
— Заявления забирать будете?
Мы переглянулись.
— Нет, — сказал Огнарев.
Вот козлина! Усач ведь наверняка ему тоже сказал, что дело почти сразу развалится, но тем не менее, он даже здесь не перестает пакостить.
— Я могу написать заявление за клевету? — с умным видом спросила я.
— Я тебе напишу! Я с вами что в игрушки играю? Будут они мне тут ходить каждый день заявления друг на друга писать!
— То есть вы официально отказываетесь принять мое заявление?
Есть у меня такая дурная привычка не останавливаться, когда меня несет, что не раз усложняло мне жизнь.
— Домой иди, колокольчик!
Усач затушил окурок о крыльцо, бросил его в урну и скрылся в дверях. Огнарев смеялся, как больная гиена, сложившись от хохота пополам. Я все еще его не боюсь и, кажется, это плохо, нельзя недооценивать врага.
— Это очень смешно, Катя- колокольчик! — он издавал звуки раненного кита и я закипала от ярости.
— Заткнись, — прошипела я.
Но он все продолжал смеяться, чем несказанно меня бесил. Я собрала всю свою смелость в кулак, подошла к нему и сказала, тыча пальцем ему прямо в грудь:
— Если ты сейчас же не перестанешь сме…
— Цыц, амазонка!
Огнарев тут же изменился в лице, оскалился, перехватил мое запястье и сильно его сжал, прямого на моих глазах его зрачки снова становились черными. Вот к такому я уже привыкла, по спине прошел привычный холодок, который сопровождал уже четвертую нашу встречу.
— Напоминаю, осталось десять дней. Принеси мне мои деньги и гуляй, — в его голос снова вернулся стальной, холодный оттенок.
— Больно, — тихо сказала я, в очередной раз испуганно посмотрев в его темные глаза.
Он отпустил меня, я сморщилась, потирая руку. Я видела, как красное пятно от его пальцев тут же превращается в сиреневый синяк. Огнарев тоже смотрел на мою кисть, но не испытывал никаких эмоций или сожалений. Я бросила на него презрительный взгляд, развернулась и зашагала к метро.
Я ненавижу эту сволочь всем сердцем!
Следующая неделя прошла довольно продуктивно. После нашей последней встречи с Огнаревым, я поняла, что боюсь его не настолько сильно, чтобы ложиться умирать. Он мне омерзителен, отвратителен, но, в целом, этот подлец не стоит того, чтобы я превращала свою жизнь в бесконечное ожидание казни. Я вернулась в универ и с горем пополам сдала долги, я вышла на работу после воображаемого больничного, а еще сдвинула с мертвой точки проблему с возвратом долга.
План был надежный, как швейцарские часы. Я решила, что намного лучше быть обязанной банку, чем Огнареву, ведь даже самые матерые коллекторы не сравнятся с его отбитой компанией. Я отправила заявки на получение кредитной карты во все известные банки и в семи из них получила одобрение, еще в три банка заявки отправила Лера, здесь ответ был положительным. Кредиты, оформленные на Аксенову мы решили платить, а кредиты на мое имя- нет, спустя какое-то время я бы оформила процедуру банкротства и сняла с себя часть долговых обязательств.
Сашка сразил меня в самое сердце, когда сказал, что у него есть отложенные триста тысяч и он отдаст их мне. Я долго отказывалась, отпиралась, но в конце-концов поняла, что нахожусь не в том положении, чтобы строить из себя гордую и независимую даму. Итого, десять кредитный карт на общую сумму один миллион, двести тысяч рублей, плюс деньги Комова. Осталось найти еще три миллиона.
Я надеялась, что когда Огнарев получит первую часть денег, он немного успокоится и я выиграю время для того, чтобы придумать что-нибудь еще.
«Поужинаем сегодня?»
Я прочитала сообщение от Сашки и растянулась в улыбке.
«Это свидание?»
Не могу поверить, что я написала это! Внимательно уставившись в телефон, я стала ждать его ответ, покусывая губу.
«Если ты не против»
Конечно же, я не против, Саша! Я же ждала этого дня всего три года! Но решила сразу перевести тему, чтобы не выдать своего щенячьего восторга.
«Где?»
«Помнишь то маленькое кафе на академической? В шесть?»
«Отлично, до встречи»
— Лера! — завопила я на всю комнату, — это срочно!!!
Перепутанная Аксенова бросила конспект и подлетел из-за стола.
— Комов пригласил меня на свидание! — визжала я.
— Да неужели? — Лерка улыбнулась, как игривая кошка.
— Что мне надеть?
— Черное в горошек.
— Не надо, оно не счастливое, — я вспомнила, как в том самом платье въехала в Огнарева.
— Если хочешь можешь взять мою атласную рубашку, с твоей короткой юбкой будет очень
