пропустить наш медовый месяц!
Принц Монийский слишком любил и баловал свою дочь, поэтому, он не стал возражать против брака. К тому же, Ланс ему действительно нравился. И, он поддержал идею – держать брак в тайне, что бы никто, тем более император, о нем не знал. Это условие касалось и семьи Барно – они тоже останутся в неведении, настолько долго, насколько это возможно.
Этим же днем Ланс и Оделия поженились.
Церемония была тайной и скромной – летописец поместья, записывающий все свадьбы, рождения и смерти, сделал запись о браке графа Барно и принцессы Монийской Оделии в специальную книгу.
Их медовый месяц продлился три дня, затем Ланс уехал.
После исчезновения жениха Гвен не находила себе места, ее душа болела и плакала, а тоска по любимому была невыносимой. И ей до сих пор казалось, что поцелуй Госсена все еще храниться на ее губах. Когда девушка думала об этом поцелуе, ее ноги млели, а тело дрожало от неведомых ранее ощущений. И девушка решила найти Госса, и остаться с ним, где бы он не был, и кем бы он ни был. Она собралась отправится к Ланселоту и попросить его помочь с поисками любимого. Гвен воспользовалась тем, что родители, занятые враждой с Паксли, о ней почти забыли, и опять сбежала. На этот раз, она не медлила, и гнала коня к замку у озера во весь опор.
Девушка не знала, что Ланса там уже нет…
Когда Гвиневера уже была в пути, в поместье Барно пришло письмо от Ланселота. Письмо это страшно опечалило родителей. Их сын, их гордость, надежда и опора, бросил семью, поместье, и ушел воевать! Служить в армии – позор для аристократов. Да, они участвовали в войнах, и гордились этим. Но, участвовали, сидя в уютных кабинетах, составляя планы и стратегии. Или, в отдалении от баталий, в роскошных шатрах, глядя на битву в подзорную трубу, и раздавая приказы и указания. Но служить в армии, пусть даже и командиром – что может быть постыднее? Разве что быть убийцей…
Да и заменить старого графа в делах и охране поместья теперь стало некому…
К вечеру обнаружилось, что и Гвен сбежала. Удар за ударом, сыпались на бедные головы родителей. Дети бросили их, бросили дом, семью…
Гвиневера не знала о письме Ланселота, и не думала, что ее побег так потрясет родителей – как—то, не пришло в ее голову… Не знала она и того, что отыскать Ланса, так же, как и Госсена, будет очень трудно. Не знала, что Ланселот тоже стал убийцей. Именно с целью— предложить Лансу эту роль – и пригласил его Тигриал, решив сделать ставку на одиночек и мелкие маневренные отряды.
Убийцы… Они невидимки. Их никто не видит, о них никто не знает, они не общаются с родными и любимыми. Их, как бы, нет. Как же возможно найти того, кого нет?
Ланселот воюет за светлые силы, Госсен же – просто наемный убийца. Ему все равно, на чьей он сегодня стороне, он служит тем , кто ему платит. И, может так случится, что пути Ланса и Госсена пересекутся. Но, они будут по разные стороны…
А Гвен придется делать непростой выбор.
Часть вторая .Эсмеральда
Рынок уже опустел, и только задержавшийся кожевенник складывал свои товары в тележку, хмуро поглядывая на рыночную площадь, посередине которой топталась на месте крошечная девочка, лет трех, черноволосая, смуглая и пестро одетая. Девочка не казалась испуганной, она вертела головой, смотря то на торговца, то на двух женщин, стоящих подле нее. Кожевенник был хмур, потому что мало что сегодня продал, а стоящие на площади точно не были покупателями.
Про девочку торговец ничего не знал, а женщины были ему знакомы – сестры Пэм и Кей, держащие рядом с рынком небольшую пекарню. Вернее, пекарней занималась Пэм, а Кей была астрологом, и ее контора находилась чуть дальше, на окраине города.
Женщины озадаченно и сочувственно рассматривали девочку.
– Скажи—ка, – обратилась к кожевеннику Пэм – как давно это дитя здесь стоит?
– Почем я знаю! – пробурчал торговец – Я за ней не следил. Но факт, что ее здесь бросили!
– Ну почему бросили… – произнесла Пэм – скорее всего, девочка потерялась…
– Ага, как же! – съехидничал кожевенник – С утра потерявшись, и родители не ищут!
И, более внимательно глянув на девочку, добавил:
– Цыганка, наверно! Вон, как пестро одета! И черная, как ворона!
– Цыгане своих детей не бросают! – возразила Пэм – И чужих норовят прихватить! Дитя, как тебя зовут? – наклонившись к ребенку, спросила она.
Но девочка не ответила, хотя взглянула на женщину большими карими глазами, и улыбнулась.
– Ее имя Эсмеральда! – произнесла молчавшая до этого Кей.
Пэм выпрямилась, и озадаченно посмотрела на сестру.
– Эсменада! – повторила девочка, улыбаясь.
– Вот! – воскликнула Кей – Эсмеральда! Она вернулась!
– Скажешь, тоже! – неуверенно возразила Пэм – С чего ей быть Эсмеральдой?
– Эсменада! – опять повторила девочка.
Кей взяла ее за руку.
– Я ее заберу! – сказала она, и повела девочку с площади.
– Кей, – бормотала Пэм, семеня за сестрой – мы, конечно, не можем бросить ребенка, попавшего в беду, но, родители ее наверняка ищут, и вернутся на рынок…
– Никто ее не ищет! – ответила сестра – Эсмеральда вернулась! Или ты забыла предсказание?
Она остановилась и нахмурилась.
– Или, ты не веришь в мои прогнозы?
–Что ты! Верю, конечно! – воскликнула Пэм – Но, пусть девочка побудет у меня! Ты не сможешь о ней позаботится, должным образом!
– Хорошо, пусть живет у тебя! – согласилась Кей.
И они пошли дальше.
– Если Эсмеральда вернулась, значит Хуфра освободился! – тихо произнесла Пэм.
– Да! – лаконично ответила Кей.
– И будет за ней охотится! – также тихо, продолжила Пэм, опасливо оглядываясь по сторонам.
– Мы ее защитим! – сказала Кей, хотя, ей тоже было не по себе, тем более, никто не мог знать, как выглядит Хуфра. Никто, кроме Эсмеральды.
***
Эсме не искали, тетушки оставили девочку у себя, и вдвоем ее растили. Жила она с Пэм, у которой была пекарня, и Эсмеральда тете помогала – в ее обязанностью входило разносить свежие булочки постоянным покупателям. Эсме было бы тяжело таскать корзину, полную выпечки, поэтому она носила их порциями, и, что бы успеть, везде и ко всем, пока булочки не остыли, девочка бегала.
И эта привычка осталась у нее, когда девушка выросла – она всегда спешила, всегда бежала. А выросла Эсме красавицей, с большими зелеными глазами, и роскошными темными, вьющимися волосами, что только
