на подавление партизан.
Конники на своем пути еще не раз встречали карательные отряды — все они высылались на подавление действовавших в лесу партизан. Противнику не могло прийти в голову, что в диких, заболоченных лесах, с тыла к Мозырю продвигаются не партизаны, а в полном составе кавалерийский корпус.
К исходу 9 января соседний полк вышел в район крупной деревни Прудок. Мела сильная пурга. Разведчики подобрали в лесу замерзавшего старика. Одели его, накормили. Он проводил передовые подразделения полка к постам охранения немцев, указал, где размещались штаб и склады. Бесшумно сняв часовых, конники начали атаку. Она была настолько неожиданной, что гитлеровцы не смогли оказать сколь-нибудь серьезного сопротивления.
Второй эскадрон должен был захватить склады, оборудованные неподалеку от Прудка в лесу. У землянок, обнесенных колючей проволокой, к которым подошел Байрамдурдыев со своим расчетом, стояли танкетки.
Метель не унималась. Ветер с посвистом швырял хлопья мокрого снега в лицо, за голенища сапог, за ворот шинели. Автоматная очередь сразила часового. Таган принялся устанавливать свой пулемет.
— Разворачивай, заряжай! — скомандовал он.
На крыльцо избы, стоявшей перед длинными землянками, вышел офицер в наброшенной на плечи шинели. Он окликнул часового. Раз, другой — тот не отвечал. Тогда офицер схватил железный ломик и торопливо застучал им по висевшему рядом с дверью обрубку рельса. Одновременно со стороны Прудка донеслись звуки частых выстрелов и взрывов. Через минуту-две из избы и близлежащих землянок стали выскакивать солдаты с автоматами в руках. Конники открыли огонь, но Таган ждал. Он верно рассчитал, что главная сила в обороне складов — танкетки. К ним он не должен был допустить ни одного врага. И его очередь настала!
В Прудке и его окрестностях, где размещался штаб тыла 3-й немецкой армии, было захвачено 2500 пленных, 2000 лошадей, 500 грузовиков, танков и бронемашин. В лесных складах находились запасы трехмесячного довольствия 100-тысячной армии.
После похорон погибших в бою товарищей, уже перед самым выступлением на Мозырь, в полк прибыл гвардии полковник Коблов.
— Товарищи! Фашисты нос боятся высунуть на улицу — греются на печке. Мы и нагрянем им, как снег на голову, и будем бить так же, как били в Прудке. Вперед, славные конногвардейцы! До встречи в Мозыре! — Комдив произнес свою короткую речь, не слезая с коня.
Однако чтобы прорваться к городу, необходимо было преодолеть сильный заслон, который выставили гитлеровцы. С рассветом 14 января заработала полковая артиллерия и минометы, на позиции врага поползли танки и прозвучал призыв:
— Коммунисты и комсомольцы, за командирами… первыми… вперед!
Эскадроны ринулись в атаку. Сопротивление врага было сломлено, и конники устремились к Мозырю.
Опережая отступавшие в панике вражеские части, кавалеристы ворвались в город. Но на улицах им пришлось спешиться: то здесь, то там фашисты оказывали сопротивление.
Полк майора Романенко проследовал к железнодорожной станции. На вокзале под парами стояли не успевшие уйти эшелоны, груженные техникой и награбленным добром.
Таган со своей тачанкой вылетел на привокзальную площадь. Там он увидел, как пожилая женщина, плача, говорила что-то военврачу гвардии капитану Бабаджанову.
— Таган, гель! За мной! Мать говорит — за депо в сараях заперты люди! — крикнул тот Тагану.
В пакгаузы было согнано несколько тысяч советских граждан для отправки в Германию. Гитлеровские артиллеристы прямой наводкой били по баракам. Таган развернул тачанку, что-то крикнул по-туркменски Оразу, и они потащили «максим» в двухэтажный дом, стоявший рядом. Самсонов с патронными коробками поспешил за ними. Вскоре с чердака застрочил пулемет, кося орудийную прислугу. Пушки замолчали, и в пробоины от орудийных снарядов из бараков стали выбираться люди.
— Якши, Таган! Большое дело сделал. Сообщу командиру, — сказал Джума Бабаджанов отличившемуся пулеметчику.
Под вечер Таган сидел с Самсоновым на скамейке у разбитого вокзала, когда кто-то положил ему руку на плечо. То был парторг четвертого эскадрона 56-го полка Ашир Мурад Кошаев.
— Салам, Таган! Рад тебя встретить. Давно не виделись. Как поживаешь?
— Да все в порядке, Ашир Мурад. Сагбол. Вот, говорю, еще один город есть.
— Ты прав. Только много еще городов придется освобождать, Таган.
— Много-то много, но сколько еще?
— Сколько — не знаю. Все зависит, как пойдем дальше. Но год воевать еще будем! Готовься. Что из дому пишут?
— Да, слава аллаху, все хорошо. Моя Алтынджемал теперь в колхозе работает.
— И моя Айна. Как им там с мужской работой? Не знаю… Но письма хорошие пишет.
— Скорей бы победа, Ашир Мурад, — сказал срывающимся голосом Таган, впервые остро, до боли ощутив тоску по жене, детям, по родному аулу. — Сколько крови… Мы ведь его хорошо бьем, а он не сдается.
— Не жди, Таган. Пока Берлин не возьмем, воевать будем. — Кошаев повысил голос. — Знай и всем скажи — путь туркмена домой, как и каждого солдата, лежит через Берлин. Другого пути нет. Дойдем до Берлина — дом сразу станет близко.
К вечеру полк получил задачу двигаться на Туров. Гвардии майор Романенко перед походом был во втором эскадроне и поздравил бойцов с приказом Верховного Главнокомандующего. Байрамдурдыеву он сказал:
— Дурдыев, ты молодец! Большое тебе спасибо. Многим людям из бараков ты жизнь сохранил. Представим тебя к награде.
Старший сержант радовался, что о нем так говорят. Но еще большую радость он испытывал, слушая приказ Верховного Главнокомандующего:
«Войска Первого Белорусского фронта, в результате умелого обходного маневра, сегодня, 14 января, штурмом овладели областным центром Белоруссии городом Мозырь и крупным железнодорожным узлом и городом Калинковичи — важными опорными пунктами обороны немцев на Полесском направлении.
В боях за овладение городами Мозырь и Калинковичи отличились войска генерал-лейтенанта Батова, генерал-лейтенанта Белова, генерал-лейтенанта Крюкова, генерал-майора Константинова…
В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся… представить к присвоению наименований Мозырских и Калинковичских и наградить орденами.
Сегодня, 14 января, в 21 час столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует нашим доблестным воинам, освободившим Мозырь и Калинковичи, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.
За отличные боевые действия объявляю благодарность всем руководимым вами войскам…»
14-я гвардейская, дважды орденоносная дивизия получила наименование Мозырской.
Таган слушал и думал: «Вот бы Алтынджемал прочла и догадалась, что это обо мне тоже. Скоро! Скоро дойдем до Берлина, моя Алтынджемал, и я возвращусь домой».
Глава V. ПОДВИГ
В первой половине апреля 1944 года 7-й гвардейский кавкорпус должен был в районе населенных пунктов Пинвалье и Заглинки прорваться в тыл противника, отвлечь на себя и сковать действия его основных сил перед Ковелем.
Совместный удар 14-й и 15-й дивизий не принес успеха.
