Алька. — Или я что, зря везла? И теперь мне обратно, по-твоему, всё это тащить? Или выбросить? Скажи спасибо, что я ещё не всё взяла. Мама там мне надавала и огурцов солёных, и помидоров, и лечо, как только узнала, что мы с тобой встретимся. Я ей говорю: «Да нужны ей эти твои огурцы, когда она на свою зарплату переводчика сама купит всё, что захочет».
— Переводчика? — переспросила я.
— Ну да. Ты же переводчиком работаешь в какой-то крутой фирме, Дина Владимировна сказала. Или я что-то не так поняла?
Я неопределённо пожала плечами: пусть Алька и остальные думают так, как маме хочется. Но, чёрт возьми, как неприятно всё-таки, что мама меня стыдится! Настроение резко испортилось. Хотя оно и так у меня вечно где-то у самого плинтуса колеблется, просто обычно на это стараюсь не обращать внимания. А тут вдруг укололо. Впрочем, чего ещё ожидать от мамы?
Пообщаться решили в пиццерии, заодно и перекусить — дёшево и сердито.
— Ну и как работа? — заинтересованно спросила Алька. — Как вообще получилось у тебя так здорово устроиться?
Вот уж мама удружила так удружила! Сочинять и подыгрывать ей не хотелось, но не говорить же теперь правду. И зачем она только придумала эту посылку дурацкую! Уж я как-нибудь перебилась бы без шоколадных конфет.
— Мама сильно преувеличила, — сдержанно ответила я. — Я там не то чтобы переводчик, а так, принеси-подай… кофе там…
— А! Вроде секретаря?
— Угу, — кивнула я.
— Ну и что! Для студентки, тем более даже не последних курсов, это вообще отличный вариант! Босс-то нормальный? Не пристаёт? А то ты вон какая красотка.
— Босс так себе, но не пристаёт. Ты лучше про себя расскажи. Как сейчас в Адмире?
Алька вздохнула невесело:
— Да как? Загибается, по ходу, наш Адмир. Всё прямо на глазах разваливается. В клубе теперь кружков никаких нет, ну вот только дискотеки… А так — там челночники все углы и закутки арендовали и теперь торгуют китайскими шмотками. А мэр у нас знаешь кто? Отец Гулевского. Вот они живут хорошо. Коттедж себе отгрохали с бассейном в Химках. А Белевича помнишь? Вместе с Гулевским учился?
— Угу.
Ещё б не помнить! Душу неприятно царапнуло.
— Он умер. От передоза. Скололся совсем, и где-то полгода назад умер. Ковтун тоже скололся, но пока жив, хотя на себя уже не похож. А Горяшин спился. Как пришёл после армии — женился на Тимашевской, и почти сразу запил по-чёрному. Конечно, в Адмире делать-то нечего…
Боря Горяшин, моя тайна, мой Б.Г…. Надо же — ведь когда-то он столько много для меня значил! Жаль, что у него всё так сложилось…
— … тоже почти сразу после армии женился.
Я сообразила, что Алька продолжала рассказывать уже о ком-то другом, но что и о ком — от меня ускользнуло.
— И знаешь, на ком женился? На Ивановой, нас на год младше училась. Смешно, правда? — грустно спросила Алька.
— Почему смешно?
— Ну, Петров женился на Ивановой. Смешно, — судя по тону, Альке вовсе смешно не было.
— И как ты? — сочувственно спросила я.
— Ну, ничего. Я его почти забыла. Мы и видимся редко. Так что… — Алька бодро улыбнулась и жизнеутверждающе хлопнула пухлыми ладошками по столешнице. — Черникова тоже вышла замуж. Он у неё старый, лет на двадцать старше, но богатый. А вот Вика Вилкова — молодец. Сама поступила в Новосибирский политех и учится на отлично. Куклина выучилась на повара и работает в школьной столовке. А Капитонова выскочила за какого-то не то узбека, ни то таджика и уехала с мужем к нему на родину. Ужас, правда? О! Шестакова вышла за Гулевского. Он же стал завидным женихом, так она сразу подсуетилась. Только, говорят, он от неё гуляет направо и налево, а она его по всему городу бегает ищет, скандалы закатывает. Ну а я на заочном в педе учусь и в нашей школе веду историю, вместо Зотовой. Она в баптисты ушла, представляешь? Коммунистка, блин!
— А как твои родители?
— А мои… ну что мои? Мать всё так же работает в больнице, зарплату им задерживают, как везде, ну или дают талонами. Отец вообще без работы сидит. Но он зато на рыбалку ездит, на охоту, по грибы… Так что ничего, держимся.
— А почему не работает?
— Так закрылся же леспромхоз! Ещё два года назад. А знаешь, кто там всё выкупил? Отец Шаламова. Он же там начальником был. А как стало всё разваливаться, быстренько сориентировался и выкупил за бесценок всю технику. Открыл свою фирму и теперь у нас лес вырубает и куда-то там продаёт…
Алька так запросто, походя произнесла его фамилию, а у меня от одного звука будто по сердцу ножом. И откуда-то из глубины поднялась подзабытая, но такая знакомая, тягучая боль.
— А сам переехал жить сюда, — продолжала Алька. — Здорово устроился, правда? Эш, говорят, тоже здесь живёт, в какой-то крутой академии учится, за бабки, естественно.
Я облизнула вмиг пересохшие губы и судорожно сглотнула — в горле неожиданно образовался тугой, тяжёлый ком.
— Вы, кстати, не встречаетесь?
Я качнула головой. Непослушное сердце на миг замерло, а потом как припустило, словно одичав. Стало вдруг душно.
— А я думала, он тебя найдёт тут… всё-таки первая любовь…
— Да брось ты, — глухо, с трудом выдавила я, опустив глаза. — Какая там любовь? Никого он не любил.
В груди защемило, нет сил. Как же больно! До сих пор… Зачем Зимина вообще этот разговор затеяла?
— Ну не знаю, мама говорит, что он тогда всю больницу на уши поставил. Ну когда ты… это… — Алька замялась. — В общем, чуть там со всеми не передрался. Тебя искал, звал, буянил. Они хотели даже ментов вызвать — так сильно он разбушевался, да пожалели. Ну а потом он там даже подружился с медсёстрами, пока ты лежала. Мама говорит, они всё вздыхали: «Ах, как он её любит! Как их обоих жалко!». Торчал все дни, только Александр Маркович его не пускал.
Он приходил? Но мама и отец говорили… Я закрыла лицо руками и крепко-крепко зажмурилась, потому что веки стало жечь невыносимо. Господи, зачем, ну зачем она так мне травит душу?
— Ты чего, Эм? — встревожилась Алька, тронула меня за плечо. — Всё нормально?
Я попыталась выровнять дыхание и немного успокоиться.
— Ничего, нормально, — наконец выдохнула я, опустив руки.
— Ой, у тебя такое лицо! Я думала, что уже всё забылось… — залепетала извиняющимся голосом Алька. — Много же времени прошло…
— Когда тебе ломают жизнь, это трудно забыть.
— Да… понимаю… Ну он и себе хорошенько
