— Не кричите, эньора, — сказал Брадо Гелл, и жестом погасил огонь. — Так вы всю живность в лесу переполошите.
— Это вы сделали? — выдохнула я, и ладошку к груди прижала.
— Да. Вы бы замерзли без огня.
— А так я до смерти испугалась!
— Вы живы, — возразил невозмутимо эньор. — Поешьте, мы скоро выезжаем. И еще: сегодня вы поедете на лошади одна.
— Но я не умею! И править лошадью не смогу.
— Вы и не будете править, лошадь поведу я с помощью веревки.
— Как скажете, — пробормотала я, и нашла взглядом симпатягу Вито, который делал вид, что меня не существует. Запугал бука-эньор бедного парня…
Позавтракав и сделав дела в кустах, я с помощью Гелла взобралась на лошадь, уселась в седле и взялась за поводья чисто формально, чтобы куда-то деть руки. Эньор, как и сказал, сам повел ее, используя накинутую на шею веревку.
У меня ужасно болели задница, спина и ноги после непривычной нагрузки, но в седле сидеть оказалось в десять раз удобнее, чем просто на спине лошади, так что я не страдала так, как вчера, да и с погодой больше повезло, и совсем не моросило.
Вот только вид оказался однообразным. Как въехали мы вчера в хвойный лес, так и ехали через него час, второй, третий... Сосновый бор чередовался с еловым, повсюду разросся мягкий мох, и вокруг висела торжественная, благоговейная тишина, словно не в лесу мы, а в храме.
— Дреафрад, — произнес эньор Гелл. — Древний лес, достояние Тоглуаны. Вы никогда такого леса прежде не видели.
— Не могу с вами поспорить, потому что не помню, что видела, а что нет.
— Таких лесов в Тосвалии нет.
— Почему вы уверены, что я из Тосвалии?
— Я видел вас прежде.
Я чуть с лошади не упала, но, как оказалось, эньор преувеличивает.
— Да, видел, — задумчиво продолжил он. — Что-то в вашем лице мне знакомо. Какая же семья? Этренце? Глийи? Мармезе? Что-то откликается в памяти, эньора?
— Нет.
— Я выясню, из какой вы семьи.
— Зачем? Не вы ли в храме сказали, что прошлое перерожденного человека не имеет значения? Да и у ллары Эулы по вопросу перерождения твердая точка зрения: кем бы я ни была, я переродилась и для меня началась новая жизнь.
— Я слышу раздражение в вашем голосе... Если вы говорите правду, эньора, я буду рад помочь вам устроить новую жизнь в империи, как и велит мой долг, но если вы лжете, я об этом узнаю, и тогда… Правда откроется рано или поздно. Лучше расскажите все сейчас.
— Интересно, — протянула я, — вы начали подозревать меня сразу же, как только увидели в храме, или после того как я начала флиртовать с Вито?
— Сразу же, — отрезал Гелл и вдруг поднял руку, давая нам знак остановиться.
Я уловила неясный шум и напряглась; мужчины окружили меня. Шум приближался, но сколько бы я ни смотрела в сторону, откуда он раздавался, ничего не видела – то ли остроты зрения недостаточно, то ли я просто невнимательная.
Брадо Гелл, махнув рукой, отправил пламенный сгусток в сторону шума, и вот тогда-то я увидела, кто шумел.
Это оказалось маленькое, серенькое, неприметное создание, похожее издалека на крупную летучую мышь, бестолково мечущуюся между деревьев. Создание запищало-заверещало – тоже как летучая мышь.
— Ишь как вопит, — усмехнулся один из мужчин, когда эньор Гелл прицельно запустил в «мышь» еще одним огненным снарядом.
— Что за живность такая? — спросила я.
— Виверн.
— Дракон?!
— Да вы что, эньора! — возмутился мужчина, да и другие тоже оскорбленно на меня уставились. — Дракон единственный – Великий, а это так, тварь, рожденная из греховного пепла.
Виверн меж тем перестал в панике метаться от одного дерева к другому и полетел по кривой-косой траектории подальше от огня.
— Догнать бы, — неуверенно предложил один из людей Гелла своему эньору.
Тот, погасив огонь, покачал головой и произнес:
— Такую мелочь можно и не трогать, достаточно напугать, чтобы впредь к людям близко не подлетала.
Мы продолжили путь, как ни в чем не бывало.
— Эньор Гелл, — попросила я, — расскажите о вивернах. У меня в голове явно какие-то неправильные представления…
— Я слышал, — усмехнулся мужчина и, подождав, пока моя лошадь догонит его, сказал: — Вы виверна «драконом» назвали. Анекдот.
— Рада, что повеселила вас.
— Для начала вам следует твердо уяснить, что Дракон есть только один, он же Истинный, он же Великий, он же наш Отец, и это он вдохнул в нас пламя жизни. Мы с вами – люди драконова происхождения, плады.
— Об этом ллара Эула мне рассказала.
— А рассказала ли она вам о том, кто такие ллары и в чем смысл их жизни?
— Да.
— Если Великий Дракон отвергает невесту, она сгорает в Священном огне, и из пепла ее греховного рождаются виверны, накеры, гивры; все зависит от того, куда попадет пепел. Пепел развеивают подальше от человеческого жилья. Если он попадет в речушку или болотце – родится гивр, безлапый и чешуйчатый, если в море – крупный морской змей накер, но чаще всего из пепла рождаются виверны, чешуйчатые создания с одной парой ног и нетопыриными крыльями. Все эти твари злобны и опасны, их надо истреблять.
— Прямо-таки злобны? — не поверила я.
Видимо, к нашему разговору прислушивались позади едущие, так как один из них проговорил тихо, однако его все услышали:
— Конечно, злобны. Они же рождены из праха отвергнутой женщины, а в мире нет никого страшнее и опаснее.
Это фразочка вызвала взрыв смеха; даже эньор Гелл улыбнулся.
Мужчины…
Глава 5Мы оказались близ Ригларка гораздо позже, чем планировалось. Стемнело, дождь перешел в ливень, так что остановились мы на ночь в доме какого-то фермера, который явно не ожидал того, что сам эньор Тоглуаны с людьми попросится переночевать у него. Я настолько устала, что помню из того вечера только плошку жирного супа да подушку, набитую ароматной травой. Поев, я заснула, как убитая.
К утру дождь не прекратился. Мы выехали рано; мне надоело притворяться сильной стойкой женщиной, так что я откровенно страдала. Сырость и прохлада сделали свое дело, так что я начала шмыгать носом и думать о простуде.
— Потерпите еще немного, — сказал эньор Гелл, — еще часа два, и мы будем на месте.
— Лучше бы я осталась в храме, — призналась я. — Там хорошо: тепло, пирожки…
— А в замке – пироги, самые разные, — улыбнулся мужчина. — Лимонные, шоколадные, с грушами и другими сладкими начинками, и более сытные мясные, рыбные, с сырами и творогом.
