Каллиста крепко, и он испугался, что так и останется лежать здесь беспомощным, пока его не подберет еще какая-нибудь тварь, или он не задохнется в зловонных мусорных испарениях.
Когда Каллист почувствовал, что корка ломается, сначала на руках, потом на шее, и увидел тонкие и бледные пальцы, то чуть не заплакал от облегчения.
– Лилиана! – он с наслаждением вздохнул полной грудью. – Как ты…
И тут Каллист увидел, кто на самом деле его спас. Кровь отхлынула от его лица, оставив даже губы бледными, как рыбье брюхо, и первым, о чем он невольно подумал, было: «Какую же цену Лилиане пришлось заплатить за такую помощь?»
Простой народ в сотнях миров верил, что ангелы были посланницами богов, созданиями света, парящими в небесной выси, величественными и прекрасными, непорочными и праведными. Для простого народа Равники ангелы были соседями, обитавшими в тех же городах, что и люди, ведалкены или виашино.
Но ни в Равнике, ни в каком-либо ином мире никто не смог бы вообразить такого ангела.
Когда Каллист обрел достаточно свободы, чтобы вызволить себя самостоятельно, она выпрямилась, представ перед ним во всем своем пугающем великолепии. Этот ангел точно не спускался с небесной выси. Чернота его перьев, мрачных и тусклых, как у вороны, казалось, вытравила из переулка последние крупицы солнечного света. Мертвенно-бледное тело прикрывал доспех, изготовленный из кожи поверженных врагов ангела, демонических и смертных. Обманчиво изящная рука сжимала иззубренное ржавое копье, больше похожее на выкованную из стали молнию. От него исходила столь мощная аура опустошения, что рядом с ним засыхала даже плесень. Из щелей между булыжниками на мостовой и из решеток канализации полезли жуки, крысы и прочая ползучая мелочь. Они отчаянно пытались спастить от неминуемой гибели, но падали замертво прямо у ног ангела.
Ангел повернулся и с нескрываемым вожделением устремил свой взгляд, наполненный одной лишь жаждой разрушения за гранью понимания Каллиста, на бушевавшую посреди улице драку. Сев прямо и пытаясь нащупать свой меч, Каллист последовал его примеру.
Лилиане пришлось расплачиваться за свое решение отправить призванного ангела на помощь Каллисту. Она зависла в воздухе в нескольких футах над дорогой, заслонившись скрещенными в запястьях руками. Вокруг чародейки вновь возникла аура шевелящегося черного тумана. Ожившая куча отбросов осыпала Лилиану ударами, но каждое прикосновение к смертоносной магии, окутавшей некромантку, заставляло ее отпрянуть. К несчастью, это канализационное отродье не было живым в полном смысле этого слова. С каждым ударом зазубренная лапа проникала в туман чуть глубже, прежде чем создание было вынуждено вновь ее отдернуть. В любую секунду защита Лилианы могла подвести.
– Эй! Чего ты ждешь?
Ангел стоял перед Каллистом неподвижно, как статуя. Позже он с содроганием вспоминал, как возмущался и требовал чего-то от этого исчадия преисподней. Но сейчас Каллист думал только о том, что его любимой женщине угрожает смерть.
– Она призвала тебя! Помоги ей!
Повернувшись к Каллисту, ангел одарил его пугающей, пробирающей до глубины души улыбкой. От вида его убийственно-соблазнительного лика у Каллиста перехватило дыхание, он почувствовал прилив крови к чреслам и тошнотворные спазмы в желудке, его ноги и руки онемели, а в висках застучало. Но не жалкие требования Каллиста, а тихий зов Лилианы заставил ангела взмыть в воздух. Он вознесся с песней о сражении, крови и смерти, разрывающей сердце своей красотой. Его крылья расправлялись все шире и шире, невероятно широко, пока не перегородили собой весь проулок. Даже слепой шатун, занесший кулак для очередного удара, ощутил леденящий холод ангельской тени и поежился, почуяв страх тем первобытным угольком, что заменял ему душу.
Голос ангела ни разу дрогнул, песня ни на миг не прервалась, когда он камнем рухнул с неба на ожившую кучу нечистот и вогнал в нее копье. Там, где острие пронзило грязь, слизь и отбросы, зеленое моментально разлагалось до бурого, а бурое сгнивало и становилось черным. Поверхность живой массы пошла пузырями, которые лопались с отвратительнейшим смрадом, оставляя огромные зияющие язвы на ее липкой шкуре.
Но элементаль, призванный гоблинскими шаманами, не собирался сдаваться так легко. Издав еще один беззвучный рев, он отвернулся от обессиленной чародейки и злобно полоснул когтями по своей чернокрылой мучительнице. Одним мощным взмахом крыльев ангел стремительно взмыл на десять футов вверх, словно его дернули за невидимые нити. А в следующий миг он столь же стремительно снова бросился вниз, вонзая копье в голову шатуна.
По телу существа пошла рябь, оно дрожало и корчилось, пока грязь и слизь принимали новую форму. Пасть со стеклянными зубами переместилась к затылку и со свирепым клацаньем сомкнулась на ржавом острие. Ангел попытался выдернуть оружие, но ему не помогли ни огромная сила, ни мощные взмахи крыльев. Воспользовавшись этой краткой заминкой, зловонная куча потянулась вверх и заключила ангела в крепкие объятья мусора и ржавых железок.
Боевой гимн ангела прервался, но не смолк. Словно празднующие в «Худом Конце» накануне вечером, противники закружились посреди дороге в гротескном танце, разбрасывая во все стороны куски брусчатки. Кожа лопалась и расцветала синяками, слизь вытекала и сразу же сгнивала.
Хватая ртом воздух, Лилиана рухнула вниз. Аура тьмы пропала, едва ее ноги коснулись земли. Выступивший на лбу пот смешивался с дождевой водой, мокрые пряди волос липли к щекам, но чародейка не сводила глаз с борющегося ангела. Ее губы шевелились, слагая неслышные заклятия.
Убедившись, что Лилиане не угрожает непосредственная опасность, Каллист принялся рыться в сумке. Оставив на время свой палаш под слоем затвердевших помоев, он достал из сумки один из механических арбалетов, которые они с Лилианой забрали у своих незадачливых похитителей.
Сжимая оружие в левой руке, правой Каллист извлек болт из маленького колчана и вложил его в желобок, одновременно большим пальцем начертив в воздухе руну над стальной головкой снаряда. Символ обрел плотность, зависнув над болтом на пару мгновений перед тем, как раствориться под дождем.
Несколько долгих секунд Каллист целился, в буквальном смысле затаив дыхание. Он сомневался, что в случае промаха у него хватит сил повторить заклинание. И страшно подумать, что может случиться, если болт пробьет шатуна насквозь и ударит в ангела…
Тварь повернулась спиной, и Каллист нажал на спусковой крючок, медленно выдохнув. Арбалет дернулся, тетива издала звук порванной струны, и зачарованные шестеренки, зажужжав, вновь взвели ее в ожидании нового болта. Пущенный снаряд сверкнул в воздухе и пропал в живой куче отбросов без всякого видимого эффекта.
Каллист снова затаил дыхание. Более сильный маг мог бы нацелить заклинание напрямую, не нуждаясь в помощи зачарованного болта. Но Каллисту
