владельца.
Решив, что пробыла здесь достаточно, я открыла дверь.
Огун сидел в офисном кресле и что-то писал в своем мобильном, но стоило мне появиться, как вскинул на меня глаза. Не сказав ни слова, он спрятал телефон в карман жилета. Мой взгляд метнулся сначала к закрытой входной двери, затем к вставшему напряженному мужчине.
— Дверь не заперта. Ты можешь уйти, если захочешь, — сказал он тоном, соблазнившим меня остаться.
Я вела себя не в своем характере и хотела того, чего не должна была. Хотела, чтобы Огун выпустил на волю зверя, которого я видела беснующимся в его глазах. Дикая мимолетная мысль, и я решила оставить ее при себе.
По крайней мере, пока он не вскинул руку и не схватил меня за горло. На мгновение я запаниковала, но Огун не причинял мне боли и опустил взгляд на мой рот, приоткрывшийся на вдохе. Он притянул меня к себе, и наши губы встретились в требовательном поцелуе, на который я всецело и беззастенчиво отвечала.
Невероятно хорошо. Просто умопомрачительно.
Когда Огун оторвался от меня, соприкоснувшись со мной лбами, я потянулась и схватила его руку на моем горле.
— Что ты делаешь? — прошептала я и сглотнула, зная, что он почувствует.
— Кира, — Огун произнес мое имя, словно молитву. — Я никогда не был из тех, кто ходит вокруг да около. Ты хочешь трахаться? Или хочешь вернуться вниз и выпить?
— Ты серьезно? — ошеломленно уставилась я на него. Я собиралась возмутиться, но меня выдали хрипотца и дрожь в голосе.
— Детка, я серьезно, как сердечный приступ, — зрачки Огуна настолько расширились, что его глаза стали практически черными. Первое доказательство его желания. Да и в остальном казалось, что он терял самообладание.
Разрываясь между правильным поступком и желаниями, я смотрела Огуну в глаза. Наконец, я оттолкнула логику и налегла на его ладонь, пока снова не соприкоснулась с ним губами.
На этот раз наш поцелуй был ожесточенным столкновением, когда оба боролись за господство в пугающе страстной схватке. Наши языки сплетались и гладили друг друга, и вкус меня заворожил. Пальцы на моем горле на миг сжались, отчего у меня немного закружилась голова.
Зарычав, Огун отпустил меня, немного присел и приподнял, благодаря чему я инстинктивно обвила ногами его бедра. Твердый член, прижавшийся к чувствительному месту между моих бедер, был ничуть не маленьким.
— Ой! — ахнула я, бесстыдно оказавшись на краю оргазма.
С каждым шагом Огуна я немного запрокидывала голову. Чем он воспользовался, чтобы осыпать мою шею укусами и поцелуями.
С моих губ сорвался тихий стон. Запоздало пробудившийся голос разума я отвергла. Позднее у меня было бы для него предостаточно времени. Лучше сожалеть о том, что сделал, чем об упущенной возможности. Даже если бы у нас была лишь одна ночь, со мной остались бы воспоминания.
Вот только почему-то мне казалось, что этот мужчина и воспоминания о нем изменят мою жизнь.
Глава 5
Вуду
Как правило, если дело касалось секса, я действовал лаконично. Никаких лишних прелюдий. Никаких поцелуев. Никаких эмоций.
С Кирой все мои привычки вылетели в окно, и я не знал, как справиться.
Добравшись до кровати, я неохотно освободился от чар нашего поцелуя. Я поставил Киру на ноги и обхватил ладонями ее щеки.
— Я хочу, чтобы через десять секунд ты была голая в моей постели, иначе сорву с тебя одежду сам.
Поволока тут же исчезла из ее глаз. Поморгав, Кира остановилась. Я отчасти ждал от нее отступления, поэтому был шокирован, когда она в рекордно короткое время сорвала с себя одежду и бросила ее на кресло.
Откинув покрывало, Кира снова остановилась.
— Простыни чистые? — нерешительно спросила она, посмотрев на меня через плечо.
— Да, — даже осматривая изгиб ее ягодиц, я не смог сдержать смех. — Чистые. Я не появлялся здесь несколько дней и в прошлый раз перед отъездом сменил постельное белье. Я редко остаюсь здесь на ночь из-за Заки.
Кира нахмурилась, конечно же, заинтересовавшись, был ли я в этой постели с кем-нибудь другим. Не дав ей времени передумать, я схватил ее за шею, развернул и опять поцеловал.
Мои связи до нее не имели значения, но я знал, что она этого не понимала.
— Тащи свою великолепную задницу в постель, — прорычал я у губ Киры, наконец-то оторвавшись от них.
Убедившись, что она послушалась, я начал раздеваться. Жилет я повесил на спинку стула. Остальные вещи улетели на пол.
Не стесняясь своей наготы, я подошел к краю кровати. Кира не сводила с затвердевшего члена глаз цвета яблочной карамели, глядя на него с идеальной комбинацией тревоги и голода. Стоило ей развратно облизнуть нижнюю губу, как я изменил свои планы.
— Иди сюда, — потребовал я.
Как я и ожидал, в глазах Киры промелькнуло замешательство. Она придвинулась ко мне и села на край кровати. Сжав член в руке, я начал гладить его под ее взглядом. Часто вздымавшаяся грудь Киры и бесстыдная похоть в ее глазах сказали мне все, что я хотел знать.
— Тебе понравилось наблюдать, как Куки сосала член Чейнса. Тебе нравится смотреть, или ты представляла, как берешь его член в рот? — я намеренно говорил грубо.
— Я… — начала Кира, но тут же замолчала.
— Язык проглотила? — спросил я, продолжая медленно себя гладить. Она обратила внимание на каплю предсемени на голове, и кончик ее розового языка опять скользнул по нижней губе. — Ты хочешь отсосать мне, я прав? — тихо рассмеялся я, пока блестящая капля стекала по головке и моим пальцам. Кира удивила меня, посмотрев мне в глаза и кивнув. — Тогда чего же ты ждешь? — я отпустил член, и он тут же покачнулся перед ней. Подавшись вперед, Кира осторожно обвила его тонкими пальцами. — Крепче, — направил я ее, и она ухватилась с идеальным нажимом.
Наклонившись, Кира кончиком языка провела по влажной головке, словно по чертову леденцу. Она лизнула член снизу и взяла его в рот, вызвав у меня стон, шедший из самой души.
Соскользнув с края кровати и встав на колени, Кира приняла меня глубже.
Когда она осмелела, я сжал ее волосы в кулаке, направляя скорость и глубину проникновения. От одного особенно глубокого толчка у Киры сработал рвотный рефлекс, и я чуть не кончил на месте. Опомнившись, она придвинула руку ближе к своему рту, чтобы брать меньше.
— Нет. Отпусти член и держись за мои бедра, — приказал я, и Кира недоверчиво посмотрела на меня. Я был бы чертовым лжецом, сказав, что при виде нее, стоявшей
