немыслимо. Это стало бы признанием того, что он чужак. Двойной крик сойки заставил парня вздрогнуть. Неужели? Или совпадение? Он пугливо оглянулся и, не увидев никого поблизости, ответил. Теперь нужно подождать.
Плеск воды, который Добрята услышал через пару минут, заставил сердце биться сильнее. А когда к нему подплыла лодочка-долбленка, в которой сидел незнакомый мужичок, парень напрягся. Этого человека он не знал.
— Боярин Арат привет шлет, — негромко сказал мужик, выцеливая рыбину за водной гладью. Зубчатая острога, вырезанная из кости, пробудила в Добряте чувство зависти, ведь он и сам хотел того же.
— И ему привет передай, — буркнул Добрята. — Как узнал меня?
— Так ты мальчишка, который тайный сигнал ведает, — ухмыльнулся мужичок. — Тоже мне, хитрость. Известие с аварского берега прилетело, что войско в эти земли ушло. Гонец сказал, что и ты должен тут быть. Есть, что сказать?
— Скажи, пусть на севере войско обров ждет, — ответил парень. — Они из ляшских земель нападут. Пять сотен, из них сотня в доспехе. Хотят пограбить немного и уйти с полоном. Ведет их тудун Эрнак.
— С ним что делать? — пристально посмотрел на Добряту связной.
— Скажи, пусть не тронут его, — ответил тот. — Пригодится.
— Добро, — кивнул связной. — Передам. Бывай, паря!
— И тебе не хворать! — ответил Добрята, зачерпывая воду ведром. Ему еще предстояло разжечь костер и сварить похлебку.
* * *
Север мораванских земель встретил авар неприветливо. Всадники скрипели зубами в бессильной злобе, и жгли пустые словенские лачуги, где не было ничего, кроме глиняных горшков. Разве это добыча? Такую дрянь любая баба за четверть часа слепит, навивая из глиняного шнура стенку будущей посуды. Тьфу!
Зарево словенских весей озарило багровыми всполохами закатное небо, подавая верный сигнал тем, кто еще не ушел: Бежать! Бежать, пока не поздно! Население этих мест схлынуло на юг, словно вода в отлив, оставив урожай на убогих клочках полей. До него ли было сейчас?
Всадники рассыпались по равнинам Моравии и дорогам среди лесов. Проводники из ляхов, что вели войско, путались, приводя воинов к засекам и завалам, из-за которых летели стрелы, смазанные дерьмом и ядом, от которого потом трясло в жестокой лихорадке. Прорубаться через преграды под ливнем стрел — безумие, и всадники искали широкие пути, благо тут хватало равнин. Иногда на авангард войска нападали небольшие отряды полукровок, но, получив отпор, отступали с позором. Всадники рода Уар, разодетые в хорошие плащи, пластинчатые доспехи и блистающие золотом на рукоятях мечей, смотрели с презрением на немногочисленные трупы оборванцев, одетых в обноски, на их убогие луки и кривые копья. Они раздавят таких вояк, словно лягушек, ни у кого не было ни малейших сомнений. Но всадники были на верном пути, ведь чем дальше они уходили, тем чаще на них нападали. И так было до тех пор, пока гонец передового отряда не принес весть, что впереди их ждет целое войско, не меньше, чем их самих.
Их ждали. Это тудун понял сразу же, когда увидел строй конницы, центр которого составляли точно такие же, как у него, тяжелые всадники. Только доспехи у них были не только пластинчатые, снятые с убитых господ, но и сделанные из колец. Сердце опытного воина сжалось. В голове всё сложилось в один момент. Пустые деревни, завалы на дорогах, наскоки каких-то убогих бродяг, которые убегали именно сюда. Их вели! Вели так, как ведет баранов пастух. Что же, пусть так! Они все равно раздавят своих слуг, возомнивших себя хозяевами. И тогда они разорят этот край, приведя его к покорности. Это будет несложно.
Войско авар построилось на битву, с любопытством разглядывая полукровок, которых раньше и за людей-то не считали. Всадники переговаривались, презрительно поглядывая в сторону врага. Они и не слышали, чтобы эти черви сражались в доспехе, словно знатные воины, имеющие десяток семей словенских рабов. Хан поднял руку, и с флангов потекли конные лучники, который в неспешной рыси начали расстреливать противника. Тот не остался в долгу, и выдвинул им навстречу свои отряды. Строй аварской конницы двинулся вперед, постепенно набирая ход, а длинные копья, украшенные флажками, начали опускаться вниз.
Тут то и заметил тудун Эрнак несколько странностей, отчего его настроение ухудшилось еще больше. Во-первых, копья полукровок были длиннее, во-вторых, держали они их подмышкой, а не двумя руками, как делали все нормальные люди и, в-третьих, на левой руке у них был каплевидный щит, который острым краем закрывал ногу почти до стопы. И это было скверно.
Отборный ханский отряд и он сам пока в битву не вступали. Они вступят в бой там, где будет нужен решающий удар. Отряды, построенные по родам, ударят по всадникам врага. Знатные воины, одетые в доспех, недоступные для стрел, собьют с коней лучников, проломят строй, и начнут теснить его. А потом в самое слабое место ударит кулак тяжелой кавалерии, рассекая войско на две половины. В пролом строя вклинятся лучшие воины, а потом враг побежит, а легкая конница вновь вступит в дело, преследуя его. Или наоборот, если враг окажется стоек, легкая конница пустится бежать, а противник, сломав строй, бросится догонять ее и попадет под фланговый удар панцирной конницы.
Так было всегда, и так должно было случиться сегодня. Но не случилось. Центр вражеского войска, закованный в доспех, набрал неслыханную скорость. Не воевали так никогда, не было нужды мчаться, загоняя коня. Неспешный шаг, и почти фехтовальные уколы копьем — вот тактика тяжелой конницы, что не менялась уже больше тысячи лет. Но полукровки, пустившие коней быстрой рысью, ударили своими длинными копьями, выбив из седел полсотни всадников сразу. Хруст копий, сломанных страшным ударом, разнесся по полю, поразив опытнейших воинов. Неужто враг лишился оружия? Но те взяли в руки булавы, и начали крушить аварские шлемы и доспехи, отбиваясь от их копий щитами.
— Проклятье! — заревел Эрнак. Центр его войска был практически смят, а тела сбитых с коней всадников топтали подковы мораванских коней, перемешивая человеческую плоть с травой и пылью. Это было не по плану. — Вперед!
Полусотня отборных ханских воинов, одетая в железные пластины доспеха, перебросила копья со спины, где они висели в петле. Яркие флажки трепетали у наконечников, а воины тронули пятками коней, движением колен направляя боевого друга. Тяжело держать поводья, когда в руках копье длиной восемь локтей. Все пошло не так! Опытнейшие воины не смогли переломить ход сражения. Ведь полукровки воевали непривычно. Они таранили всадников длинными пиками, и при этом даже не думали вылететь из седла под копыта коней. Странные седла, непривычно глубокие, с высокой задней
