не перебивал.
— Я уже взрослая, Дядя Адам. Знаю, что такое гроб. Мы даже маму и папу хоронили в гробах. Дядя Антон сказал, что их надо похоронить и проститься. Что так будет правильно. А в этом гробу нет мертвого, там продукты в банках, веревка, много одеял, топор, палатка, там мои вещи из дома. Гроб как чемодан для путешествий.
— Никогда о таком не слышал, Дарина. Так Дядя Антон хороший?
Она молча утвердительно кивнула.
— Дарина, тебя и Серёжу Алихан проводит в подвал, там столовая, покушайте горячего, отдохните. Кюра, отдай ему оружие, возвращайся к поискам.
Через минуту я сидел за столом Дяди Адама и старался не накосячить с точки зрения своего поведения и этикета.
— Вы чеченцы? — решился я на бестактный вопрос.
Дядя Адам широко улыбнулся и кивнул.
— Антон, умеешь с оружием обращаться? Армия, полиция, росгвардия?
Обычно в таких случаях я отважно вру что являюсь старшим лейтенантом полиции или росгвардии, но Дядя Адам показался мне не таким человеком, которому можно и нужно врать. В конце концов, уважение к старшим у меня тоже есть.
— Умею, в армии не служил, но научился, когда уже всё началось. Довелось повоевать, даже немного из пулемёта пострелял.
— Куда идёшь?
— Обратно в Город, там мои, там база.
— Молодцом. Такое дело, Антон. Мы тоже домой идём, только он далеко. Уже прошли больше тысячи километров. Посмотри на карту. Вот город Родимов. Четыре дня назад зашли в него и на нас напали, обстреляли. Мы отступили, местных расспросили, собрали сведения, что, почему. Знаешь, папа и мама учат детей что есть добро, зло. А дети вырастают и иногда забывают. Эти вот — забыли. Заключенные. Много есть причин, чтобы попасть в тюрьму и это не повод осуждать. Но нет прощения тем, кто берет в рабство целый город. Провозглашает себя новой властью, называет своего пахана — пророком Мусой. Любого несогласного распинает на столбах освещения, выворачивая ребра крюками. Это не хорошо. Тем более «пророк». Так нельзя. Вот ты, наверное, думаешь, что это не твоё дело?
Я отрицательно помотал головой. Он долго смотрел на меня, потом продолжил.
— Хорошо. Местные боятся. Закрывают глаза, затыкают уши. А я хочу этих шайтанов покарать. Мы не пойдем дальше, зная, что оставили за спиной безнаказанное зло. Что ты мне скажешь?
— Дядя Адам, я с таким сталкивался. Эти люди позорят человечество. А ещё местные напрасно думают, что спрячут голову в песок, то есть, в снег. Банды как гиены, съедят все, что есть под ногами и примутся грабить вокруг. Дойдут и до спрятавшихся. Ограбят, убьют. Сейчас большая часть человечества погибла, и я не хотел бы, чтобы среди горстки выживших были такая мрази. Простите, если грубо выражаюсь. Жизнь и так слишком тяжела. Могу я кое-что предложить? И прошу прощения, если говорю что-то глупое или недостойное.
— Говори. Мужчина должен говорить, должен думать, должен нести ответственность за слова и поступки.
— Сколько у вас стволов?
— Считать нужно воинов, Антон. Девять. Точнее, пока восемь, Салах ещё сильно ранен. Плюс, местных собрали четырнадцать, считая тебя.
— А врагов?
— Мы не знаем.
— Значит, нужна разведка, нужно взять «языка». Узнать сколько их, где база, какое вооружение? Давайте я схожу. Но мне бы один ваш, кто-то осторожный, но решительный. Для прикрытия.
— Все мои парни решительные, дорогой Антон. Хорошо. Отдыхай пока. Сходи, поешь, поспи, умойся, помолись. Утром, если не передумаешь, сходи на разведку. Наверное, Кюра с тобой пойдет.
Гроб затащил в подвал. Там заправляла какая-то немолодая тётка с усталым лицом, которая звалась Надеждой Юрьевной. Чеченцы сконцентрировали большую часть выживших поселка в здании местного подразделения какого-то геологического института, организовали перенос продуктов из местных пятерочек (все, что не было замародёрено ранее), доставку воды, перенесли медикаменты, и вообще действовали быстро, уверенно и грамотно. В первый момент думал пожертвовать часть своих запасов, но быстро оценил, что недостатка в провизии нет, подарил пачку соли, поел щедро приправленную специями кашу, проверил как там Дарина и Серёжа. Дети и женщины обитали отдельно, у них было довольно тепло. Принес им из гроба их спальники, сам лёг спать в основном зале на одной из кушеток на тонком голым матраце со штампом «БО имени Тимирязева».
Кто-то безбожно храпел.
Засыпалось трудно. Думал о своих, вспомнился дом у лесопилки, который меня приютил. Интересно, ворона, которая за мной следует всё та же или мне так кажется? А если двигается за мной, считает меня другом или ждет возможности выклевать глаза?
Чеченцы суровые. Встретили катаклизм в Кургане, были по каким-то своим делам. Когда поняли, что мороз не собирается заканчиваться, нашли вертолёт Ми-8, снарядили, собрали команду из нуждающихся в перемещении в сторону Европы, пролетели восемьсот с лишним километров до Самарской области, кое-как сели, поняли, что дальше техника не полетит, не смогли найти транспорт, собрались, пёхом пересекли скованную льдом Волгу и упорно двигались на юго-запад. Перед их глазами были множество городов и местностей. Уверенно идут в Чечню. И про суперзиму тоже в курсе. Тем не менее идут. Сурово.
Постепенно, беспокойный неуютный сон накрыл меня.
Утром, после некоторых колебаний, припрятал себе ПП-91 и один ПЯ, часть патронов, остальное отнёс Дяде Адаму, который все так же пребывал в ленинской комнате. Старший принял принесенное с достоинством, как должное.
Вскоре я уже ручкался с бойцом, который меня же вчера и задерживал.
— Милаев Кюра, — нахмурил брови он. — Можешь называть «Соколом».
— Антон Осоедов, — ответил я. — Странник. Кстати, осоед, это разновидность ястреба.
— Ну, тогда полетели, поохотимся.
Глава 5
Тьма
— Когда я сказал отцу, что меня напугало существо в моем шкафу, он дал мне пистолет 45-ого калибра.
— А что он должен был сделать?
— Мне было девять лет. Он мог просто сказать «Не бойся темноты».
— Шутишь? Её надо бояться!
из сериала «Сверхъестественное»
Вечер.
Мы определенно достигли старинного городка Родимов, но не наблюдали в нём ни единого источника света.
За весь день перекинулись дюжиной дежурных фраз, почти всё время молча и остервенело пёрли к цели, ориентируясь по карте и компасам. Он меня называл «сталкером», сказал, что играл в игру, смысл ему вполне понятен. Я его — Соколом.
Сидя в кустах, созерцали старинную брошенную пожарную каланчу или водонапорную башню из обветренного красного кирпича дореволюционной постройки, потому что Кюра решил, что там может быть наблюдательный пункт противника. Ну что, предположение логичное.
Заложив огромную петлю, прошли через лесочек, подобрались вплотную, пролезли внутрь, в один из её темных боковых провалов, поняли, что тут никого,
