да. Наяву – нет. Как и в прошлом году, рядом с Региной, мелко дрожащей под пижамой, стояла и смотрела в небо женщина, высоко задрав голову. С озера дул ветер, принося с собой запах застоявшейся воды, тины, лягушек. Женщина в красивом платье рукой в элегантных перчатках придерживала широкополую шляпу. Она не походила на монахиню в клобуке, приходившую к Регине во сне тогда, когда убили фельдшера скорой помощи. Та была тёмноволосая с глазами-льдинками. Нет, совсем не походила. Женщина вдруг сняла шляпу и оглянулась. Золотистые локоны рассыпались по плечам. Глаза изумрудного цвета уставились прямо на дрожащую в пижаме женщину.
– Регина, – позвала она.
Ростоцкая проснулась и резко открыла глаза. Нет, она не права. В этой блондинке было что-то, напоминавшее монахиню. Нечто неуловимое. Слабо уловимое. Знакомое.
– Зачем она пришла? – сама себя спросила Регина.
Архипов спал, повернувшись к ней лицом. Регине нравилось смотреть на мужа спящего. Он был такой расслабленный, спокойный, с этими светлыми кудрями, разметавшимися по подушке. Испытав прилив неожиданного счастья с появлением в её животе новой жизни, она стала испытывать ещё большую нежность и к Руслану. Ведь именно он ей это счастье подарил. Она даже иногда задыхалась от нежности, как пела в молодости эпатажная Земфира. И эта нежность вытекала из неё солёными капельками из глаз.
Ростоцкая вытерла подступившие слёзы и решительно встала. Пора готовить завтрак.
– М-м-м, а чем у нас так вкусно пахнет? – сказал пришедший через полчаса на кухню Руслан, подошёл сзади, обнял, нежно притронулся к животу и поцеловал её в шею. – Доброе утро вам обоим!
"Каррр!"
– Ой, прости, Гриша. Тебе тоже доброе утро. Как спалось?
– Отлично. Ужасы не снились, и на том спасибо, – сказала Регина, переворачивая сырник на шипящей сковородке. – Иди умывайся и садись за стол. Можешь пока сметану из холодильника достать.
– Какая вкуснотища! – стонал от удовольствия Руслан, поглощая очередной поджаренный кругляшок из творога.
– Ешь на здоровье, – улыбнулась Ростоцкая.
Именно ради этих слов и этого восхищения, которое её муж не уставал производить, она и готовила ему еду. С любовью.
– Архипов, а ты хочешь знать пол ребёнка заранее? – спросила Регина, наклонив голову в бок.
– У Андрюхи будет мужской пол. Без вопросов, – уверенно сказал Руслан и облизал ложку из-под сметаны.
– У какого ещё Андрюхи? – спросила женщина и нахмурилась.
– У нашего сына, – удивился в ответ он.
– Ты так уверен, что будет мальчик?
– Да. У меня же должен быть наследник. Сын. А потом девочку родим. Старший брат будет для неё защитником.
– То есть как у тебя в семье, – подвела итог Регина.
– Да.
– А моё мнение ты не хочешь узнать? Всё-таки это будет и мой ребёнок тоже. Скажу по секрету, он сейчас сидит в МОЁМ животе и, возможно, слышит этот разговор.
– Дорогая моя, любимая жена, тебе нравится благородное имя Андрей? – спросил Руслан с издёвкой.
– Дорогой мой, любимый муж. Мне нравится благородное имя Павел, – парировала Регина.
– То есть я хочу назвать сына в честь своего прославленного деда, а ты – в честь отца. Забавно.
– Жаль, что их звали неодинаково, – добавила грустно Ростоцкая, убирая посуду со стола.
Неприятный разговор прервал настойчивый звонок на мобильный телефон Архипова.
– Слушаю тебя, Берёзкин, – недовольно ответил Руслан. После паузы добавил. – Жди, выезжаю.
– Что случилось? – встревожено спросила Регина.
– Убийство, – ответил Архипов, поцеловал жену в щёку и умчался на работу.
Регина тоже собралась, наказала Грише следить за порядком в доме и вышла на улицу. Говорят, беременным прогулки полезны. Вот и погуляем. На самом деле идти было недалеко. Дом, доставшийся Ростоцкой в наследство от тётки Матильды, находился в самом центре Старграда. Когда-то в нём жила купеческая семья, потерявшаяся в вихре революции и в после революционной расправе над кулаками и пережитками общества. Потом жил важный инженер с семьёй. Теперь поселились Ростоцкие.
В семидесятые дом перешёл тётке Матильде, занимавшей высокую должность в городском коммунальном хозяйстве. Она дом "довела до ума" – провела водопровод и канализацию. А что ещё нужно? Регина тоже внесла свою лепту. Реставрировала старинную мебель, ухаживала за печными изразцами, меняла приходящий в негодность текстиль. Обстановка в доме, за некоторыми мелочами, напоминала интерьер начала двадцатого века. Регина оглянулась. Дом на крепком кирпичном фундаменте стоял на пригорке и сохранился более чем отлично. Впрочем, на их улице все дома были со столетней историей, новостроек не наблюдалось. Булыжная мостовая, узкие тротуары. Лишь современные фонари да тарелки спутникового телевидения выдавали в этой улице принадлежность к двадцать первому веку.
Пройдя центральную площадь, банально носящую имя вождя мирового пролетариата, Ростоцкая свернула в переулок, где стоял бывший приказной дом. Здание девятнадцатого века недавно отреставрировали, и теперь оно выделялась среди собратьев яркой ядрённо-канареечной окраской. Дополняли картину пластиковые окна "под дерево".
– Доброе утро, – кивнула Регина знакомому охраннику, прикладывая пропуск к валидатору.
В кабинете архивистов её ждала неунывающая коллега Зинаида Ивановна Глушко. Раньше она работала в администрации города, а теперь трудилась младшим архивистом.
– Доброго утречка, Регина Павловна, – сказала Глушко, поднося дымящуюся чашку с чаем к губам.
Она сидела за круглым столом и дула на горячий напиток. Чайный фарфоровый сервис, тарелка с румяными булочками, вязаные салфетки на архивных полках – Зинаида Ивановна пыталась создавать уют всеми доступными ей средствами.
– Доброе утро, – ответила Ростоцкая, проходя к рабочему месту. Сумку поставила на системный блок. Отжала кнопку компьютера.
– А Зинаида вот прямо нутром чуяла – сейчас Регинушка зайдёт. Вишь – чайник вскипятила, чаёк заварила. Булочки будешь? Свежие.
– Буду, – решительно сказала Регина, усаживаясь рядом с коллегой.
Булки у Глушко получались отменные – пышные, невесомые, сладкие и при этом неприторные. Как ей это удаётся? Регина уже просила рецепт, мудрила с тестом, но так вкусно не получалось. Заговаривает она их что ли?
– Аппетит гарний. Молодец. Евши, евши, товарищ старший архивист. Тебе полезно. Но что-то, погляжу, смурная пришла. Случилось чего?
Регина перестала жевать. Вздохнула.
– Балакай давай. Тётка Зинаида секреты держать умеет, – сказала Глушко, показывая, как застёгивает рот на молнию, закрывает на ключ, а воображаемый ключ выкидывает через левое плечо.
– В общем, мы с Архиповым никак не можем прийти к компромиссу, – решилась поделиться Регина.
– Куда вы не можете прийти? – спросила Глушко, выпучив глаза. Что за зверь такой – компромисс?
– Договориться не можем. Я хочу назвать сына Павлом, а он – Андреем.
– Тю, – сказала пожилая женщина, замахав в сторону коллеги помоложе рукой. – Я думати, серьёзное что стряслось. Имя поделить не могут. Тоже мне проблема.
– Проблема, – упрямо повторила Клептоманка.
– А если дивчина родится, тогда что? Или ты уже знаешь, что будет
