хочу опорожнить их в эту маленькую спелую киску, пока она выкрикивает мое имя.
Мне нравятся тихие звуки, которые она издает, когда начинает тереться своей киской о мой рот и двигать бедрами в ритме моего языка. Ее рука сжимается в кулак, держась за мои короткие волосы, пока я пожираю ее.
Ее тело начинает дергаться и биться в конвульсиях вокруг меня, и я лижу ее еще сильнее, быстрее, пока она не кончает. Ее подбородок прижат к груди, а лицо перекосилось, когда оргазм разразился внутри ее совершенного тела.
— Черт! — кричит она, запрокидывая голову и падая на кровать. Ее спина выгибается в другую сторону, пока я продолжаю слизывать каждую сладкую теплую капельку меда, которая вытекает из ее сжимающегося влагалища. — О, черт возьми, черт возьми, черт возьми, — выдыхает она, сжимая свои сиськи и извиваясь всем телом.
Ее ноги дрожат, когда спорадические спазмы сотрясают ее. Ее киска на ощупь такая чертовски тугая. Пришло время заявить о своих правах.
Я поворачиваю ее на кровати так, как хочу — лежа на боку, со сведенными ногами. Она все еще тяжело дышит с закрытыми глазами, не понимая, что, черт возьми, на нее только что обрушилось.
Мой член напрягается в моей руке, когда я придвигаю его ближе к ее теплу. Мы оба ждали этого момента всю нашу жизнь, и теперь он настал.
Она задыхается, когда я прижимаю свою набухшую головку к ее тугому отверстию. Оно такое теплое. Оно такое чертовски тугое. Я не могу дышать. Эта киска заставляет дрожать все мое тело.
Я просовываю кончик между ее губами, а она хватает меня за бедро и впивается ногтями.
— Ты молодец, шушукинс. Просто держи эту киску красивой и расслабленной для моего большого члена.
— Он такой толстый, — стонет она, морщась от боли.
— Я знаю, детка, — говорю я, медленно проникая немного глубже. Она такая влажная, но эта девственная пизда такая тугая, насколько это возможно. — Я не знаю, как я так долго ждал, чтобы сделать тебя своей. Эта сочная киска превратила меня в безумца. Это все, о чем я могу думать.
Я стону, наблюдая, как он скользит внутрь. Теплые струи соков продолжают изливаться, когда я толкаюсь дальше.
— Я трахаю тебя обнаженным, — говорю я с ухмылкой. — Грубо и грязно. Ты знаешь, что это значит…
Ее хватка на моей ноге усиливается, но она больше не впивается ногтями в мою плоть, она притягивает меня еще сильнее. — Ты оплодотворишь меня…
— Верно. — Моя грудь наполняется гордостью и предвкушением. — В этом молодом спелом чреве будет расти самоанская кровь. Тогда ты будешь моей.
Она издает глубокий стон, когда я подхожу к ее вишенке. Сильным толчком бедер я прорываюсь сквозь нее и проскальзываю внутрь до конца.
Ее влагалище сжимает меня невероятно сильно, и я чуть не теряю сознание от удовольствия. Жар ее незащищенной девственной киски угрожает растопить меня. Это поглотит меня целиком.
Я медленно начинаю покачивать бедрами, пока ее тихие всхлипы не превращаются в тихие стоны. Ее киска привыкает к моему большому самоанскому размеру, и пока мой большой член растягивает ее, я играю с ее великолепными сиськами.
Я никогда не устану от тела этой девушки. Это страна чудес. Это рай.
Как только ее киска начинает немного ослаблять мертвую хватку на моем члене, я медленно вытаскиваю его обратно, а затем снова ввожу. Она лежит на боку, поджав ноги, и смотрит на меня глазами, полными вожделения. Моя рука на ее заднице, а другая на ее сиськах, когда я набираю темп, толкаясь сильнее и быстрее и показывая ей, на что способен ее мужчина.
Моя рука скользит вниз к ее животу, и я думаю о том, что она беременна моим ребенком. Это почти заставляет меня кончить немедленно, но я сдерживаюсь, не желая пока выдавать свой заряд. Я хочу наслаждаться этим и растягивать как можно дольше.
— Поцелуй меня, — стонет она, когда я вхожу в нее мощными толчками. Я хватаю ее за лодыжку и переворачиваю, пока она не оказывается на спине, а ее ноги не раздвигаются. Я остаюсь внутри нее, продолжая толкаться, когда опускаюсь в миссионерскую позу.
Она поднимается, когда я спускаюсь, и наши губы соприкасаются в грубом страстном поцелуе. Я засовываю свой язык глубоко в ее рот, когда она стонет и приподнимает бедра, чтобы я мог войти еще глубже.
Ее стоны переходят в негромкие вскрики, и она отрывает свой рот от моего, когда накатывает очередной оргазм. Все ее тело дрожит подо мной, и я вздрагиваю, когда ее киска сжимается вокруг моего члена так чертовски крепко, что я не могу дышать.
Вытекает еще одна струя теплого сока и покрывает мои покачивающиеся яйца.
Ощущение ее плотного тепла на мне вот так запускает что-то, и я, кажется, срываюсь.
Острая потребность развести ее с ревом вырывается на поверхность. Я сжимаю ее дрожащее тело в своих больших руках и трахаю ее так сильно, как только могу. От моего самоконтроля не осталось и следа. Это первобытный трах. Грубый и ожесточенный.
Все годы ожидания нахлынули дикой волной потребности. Дни, когда я мечтал о ней, желал ее, был одержим ею, накалялись до предела.
Она стонет и выкрикивает мое имя, пока я жестко трахаю ее. Каждый мощный толчок заставляет ее выкрикивать мое имя, выкрикивая бессвязные слова и гласные.
Я не останавливаюсь. Я не могу остановиться.
Мне нужно опплодотворить эту спелую киску. Сейчас же.
Сильные стоны вырываются из моего горла, когда я крепко держу ее и глубоко вхожу. Мои полные яйца сжимаются, и я с ревом отпускаю их.
Мое тело дрожит, когда я выпускаю в нее всю сперму до последней капли. В ее молодое спелое лоно, в ее теплую влажную киску.
Она снова кончает, но на этот раз я с ней. Мы растворяемся друг в друге, когда жар обжигает нас.
Это лучше, чем рай. Я не могу поверить, что это реально.
Знание того, что она моя, что в этот момент она может быть беременна моим ребенком, делает меня самым счастливым человеком в мире.
Я обнимаю ее, когда переворачиваюсь, и она прижимается измученной щекой к моей груди. Она проводит по моим татуировкам кончиком пальца, пытаясь отдышаться.
На ощупь она такая мягкая и чистая. Здесь ее место.
— Я люблю тебя, шушукинс, — говорю я, целуя ее черные волосы. — И всегда буду.
Она улыбается, глядя на меня самыми сексуальными голубыми глазами, какие только можно вообразить. Я улыбаюсь, когда она целует кончик моего подбородка.
