"Когда ты соткала этот гобелен? Когда была высвобождена магия этих рун?"
Темная богиня нахмурила брови, обдумывая странные вопросы. Руны и начертания были похожи на те, что давали защиту от нападения. Кореллон, конечно же, сражался с Груумшем всю предыдущую ночь. И если подумать, Арошни проделала большую часть работы в прохладные часы после полуночи, когда ярко светила луна...
Ее алые глаза расширились, когда пришло понимание. Она работала, когда ярко светила луна и когда сила Сеханин была на пике.
"Ты чувствовала, что магия в гобелене неправильная. Ты знала это - конечно, знала, ибо, клянусь, сам лунный свет доносит до тебя секреты живущих в ночи, - но ты позволила своему господину идти в бой, надев жетон, который обрек его на поражение. Если я предатель, то и ты тоже!"
Сеханин покачала головой. "Я почувствовала твою враждебность, это правда, но я думала, что это касается только меня. Только когда нападение Груумша развязало твое проклятие, я поняла. Перед восходом луны, когда я была слишком слаба, чтобы действовать, орк разбил меч моего лорда и тяжело ранил его".
"А ты, сука, вмешивающаяся в чужие дела, просто обязана была подбирать осколки", - гневно сказала Арошни. "Ты забрала у него ножны, не так ли?"
"Если бы я этого не сделала, был бы он сейчас в безопасности в Арвандоре?"
Арошни шипела от ярости и разочарования. Богиня лунного света была также богиней тайн. Похоже, она умела разгадывать их не хуже, чем создавать. И Сеханин была могущественна - гораздо могущественнее Арошни. Точнее, она становилась такой, когда луна была высоко. Даже сейчас, когда закат еще окрашивал небо над Арвандором, стеклянная форма Сеханин быстро обретала суть и силу. Арошни требовалось действовать немедленно, иначе все было бы потеряно.
Вскинув обе руки, темная богиня вложила всю силу своего гнева и ревности в магию, которая полилась с кончиков ее пальцев. Злобная сила шелковистыми нитями оплела лунную богиню. Мгновенно Сеханин оказалась опутанной паутиной, куда более прочной, чем та, что остановила натиск могучего Груумша Одноглазого.
Но Арошни этого было мало. Ее ярость вызвала миниатюрную бурю, ветер завывал и метался по стенам зала, пока не образовал клубящееся облако. Вихрь подхватил сопротивляющуюся лунную богиню и швырнул ее в самое сердце маленького водоворота.
Это было именно то, что было нужно Арошни. Она снова подняла руки, и снова нити магии устремились к ее сопернице. Ветер подхватил их, закружил, плотно обернул вокруг Сеханин, пока богиня не оказалась в плотном коконе, как не пробудившаяся бабочка.
Удовлетворившись этим, Арошни отпустила бурю. Улыбка искривила ее губы, когда она смотрела на плененную богиню. Сеханин была хорошо видна сквозь слои плетеной магии, но она не могла ни двигаться, ни говорить. Из предосторожности Арошни послала в разум богини безмолвное злорадное оскорбление. Это было все равно что говорить с камнем - даже общение разума с разумом, разделяемое членами эльфийского пантеона, не могло проникнуть сквозь эту паутину магии. Захват Сеханин был завершен. Но, к сожалению, он был временным. Восход Луны наделит Сеханин силой, намного превосходящей все, чем могла бы повелевать Арошни.
Темная богиня послала еще один безмолвный призыв - тот, что обращался исключительно к разуму Ваэрона и в выражениях, не оставляющих места для споров, говорил ему, что он должен прекратить все, что делает, и поспешить домой.
В удивительно короткий срок (ведь Арошни предупредила, что может случиться, если он будет медлить) молодой бог ворвался в зал. Его глаза расширились, когда он посмотрел на Лунную Богиню и задумался о том, какую цену они могут заплатить за нападение на одно из самых могущественных эльфийских божеств.
"Мама, что ты наделала?" - сказал он в большом смятении.
"Ничего не поделаешь. Она знает - по крайней мере, подозревает, - что ножны, которые я соткала для Кореллона, украли магию его меча. Но, будучи благородной сестрой, - усмехнулась Арошни, - она пришла, чтобы высказать мне свои подозрения, прежде чем отправиться в Совет Селдарина. Единственный способ попасть туда сейчас - это упасть на землю и скользить, как змея. Я бы почти приветствовала вторжение Совета в мои дела ради удовольствия наблюдать такое!"
Ваэрон пристально вглядывался в магическую паутину, связывавшую Сеханин. "Она продержится, по крайней мере, до окончания битвы?"
"Нет", - признала Арошни. "Она бы вообще не выдержала, если бы не была такой дурой, что пришла ко мне - ко мне, своей злейшей сопернице, - когда ее сила была почти на нуле. Но луна скоро взойдет. Ты должен отвести ее туда, где нет лунного света, и проследить, чтобы она оставалась там, пока не закончится битва".
"И что потом?" - возразил он тоном, напоминающим усмешку его матери. "Как ты можешь надеяться править, когда тебе противостоит богиня с силой Сеханин? Ты должна убить ее сейчас, когда она еще беспомощна".
Рука Арошни метнулась вперед и нанесла звонкую пощечину по лицу сына. "Не смей спрашивать меня", - сказала она голосом, в котором кипела ярость. "Если ты настолько невежественен, что считаешь, будто один бог может легко убить другого, то, возможно, я ошиблась, сделав тебя своим доверенным лицом и партнером!"
"А как же Херне?" - наседал Ваэрон, желая спасти хоть что-то из своего достоинства, даже если это означало лишь победу в небольшом споре. "Ты сказала мне, что его убил Малар. И если уж на то пошло, зачем тебе понадобилось настраивать Груумша и Малара против Кореллона, если ни у того, ни у другого не было надежды на успех?"
"Не будь глупее, чем нужно", - огрызнулась богиня. "Одно дело - уничтожить бога из другого места и другого пантеона - даже среди богов есть охотники и преследуемые; хищники и жертвы. Но убить члена собственного пантеона - совсем другое дело. Если бы это было так просто, разве я бы уже не правила Арвандором?"
Молодой бог несколько мгновений смотрел на свою мать, его глаза были задумчивы, а кончики пальцев осторожно поглаживали его побаливающую щеку. "Если все так, как ты говоришь, - медленно произнес он, - то, возможно, тебе стоит покинуть Селдарин".
"Разве ты не слышал ни слова из того, что я сказала за этот день? Я хочу править Селдарином!"
"Тогда делай это путем завоеваний, а не интриг, - предложил Ваэрон, - ты собираешь армию, чтобы исполнить свою волю. Покинь Селдарин и встань во главе этой армии лично! Представь Арошни во главе могучей армии, как лидера антисельдаринцев!" - заключил он, его голос звенел от драматизма и гордости того, кто восхищается собственными видениями.
Арошни на мгновение уставилась на него, затем в отчаянии покачала головой. "Как я родила двух таких идиотов? Думай, мальчик! Перечисли в уме великих и славных генералов, которых я взяла на службу!"
Она замолчала на мгновение, позволяя именам врагов Селдаринов повиснуть в воздухе между ними. Там был Маглубиет, предводитель богов гоблинподобных. Храгек, который вел жукомедведей на охоту и в бой. Кёртолмак, глава пантеона кобольдов - Арошни до сих пор поражало, что у кобольдов есть пантеон. По любым меркам эльфийского рода, эти боги были невыразительными противниками. Некоторые из других богов, принявших участие в предстоящей битве, были гораздо могущественнее этих, и список можно продолжать до бесконечности - но армия, которая получилась в результате, была гораздо меньше, чем сумма ее частей. Многие из них были врагами или, в лучшем случае, относились друг к другу с презрением. Это был нестабильный союз, и слишком много гнева и энергии богов было потрачено друг на друга. Если Ваэрон слишком глуп, чтобы понять это, Арошни лучше сразу же избавиться от него.
