«Вот ведь, бабушка, зачем приглашала, если не рада?!» — с досадой подумала Эмили, лёгкой улыбкой благодаря наполнившего бокал слугу.
Не привыкший к таким вольностям слуга едва графин из рук не выпустил, поспешно отойдя от странной леди как можно дальше. А то мало ли, вдруг она ещё и разговор затеет, её-то саму, понятное дело, за такое своеволие в самом худшем случае всего лишь из замка выдворят и больше приглашать не будут, а он место потеряет и добро, если на конюшне не высекут, случаи бывали. Слуга так разволновался, красочно представляя себе возможные беды и напасти, что даже руки от волнения дрожать начали, когда герцогине вина подливал, графином о край бокала задел. Тонкий хрусталь, особого, музыкально зачарованного сорта, тонко зазвенел. Элеанора вздрогнула, вырываясь из зыбкого плена собственных размышлений, по сторонам рассеянно огляделась, не сразу вспомнив, кто все эти сидящие за столом люди и, самое главное, чего ради она их пригласила. Пухленькая, словно сдобная булочка, русоволосая дама неопределённого возраста, чьё потёртое платье ещё хранило следы давно минувшего шика, поспешно положила на край стола надкушенный кусочек хлеба и прощебетала:
— Что-то не так, тётушка?
Герцогиня Вандербилдт чуть заметно поморщилась, тонкий писклявый голосок гостьи ввинчивался в мозг, подобно сверлу в руках садиста-инквизитора, да и признавать свою «племянницу» почтенная леди не спешила. Впрочем, возможность родства тоже никогда не оспаривала, считая подобные действия унизительными для своего происхождения и положения в обществе.
— Эмили, ты уже успела познакомиться с моими гостями?
К мужу внучки герцогиня решила не обращаться, с того ведь станется так ответить, что все собравшиеся будут улыбками давиться. А позволять кому бы то ни было позорить великое имя Вандербилдт, да ещё и перед другими, Элеанора не собиралась.
«Когда бы я успела со всеми познакомиться?» — мысленно фыркнула Эми, но ответила с должным почтением, как того требовал не только этикет, но и любовь к этой пожилой даме, за холодностью и надменностью которой ощущалась опустошённость и что-то ещё, похожее не страх.
— Нет, миледи, я не имею чести знать Ваших гостей.
Элеанора приподняла уголки губ, обозначая одобрительную улыбку. То, что внучка, избавившись из-под опеки бабушки и выскочив замуж, не позабыла, чему её учили, приятно грело сердце и, чего греха таить, тешило самолюбие.
— В таком случае, позволь тебе представить, — герцогиня обвела сидящих за столом тяжёлым холодным взглядом, нарочно выдерживая паузу, дабы стало ясно, что никто из присутствующих не ровня ей по положению. — Лорд Арчибальд Трейси и его супруга, леди Амалия фон Вюнтебург.
Из-за стола с видимым трудом поднялся тучный мужчина, чьи угольно чёрные брови и волосы резко контрастировали с короткой серебристой от седины бородой. Следом за лордом поднялась сидящая подле Эмили брюнетка, поклонилась слегка, затенив чёрные глаза пушистыми опахалами ресниц.
— Леди Амалия третья супруга лорда Трейси, первая его жена удачно упала с лестницы вскорости после того, как переписала всё своё состояние на супруга, а вторая умерла от неизвестной болезни, очень похожей на отравление.
Герцогиня властным взмахом руки запечатала готовые сорваться с губ лорда Арчибальда возражения и продолжила с воистину змеиной улыбкой:
— Сама же леди Амалия, насколько мне известно, сирота, служила в модном доме мадам Эверси, если это кому-то что-то говорит.
Судя по чуть слышному шепотку гостей, о мадам Эверси и её модном доме «Сладкие грёзы» знали все. Официально мадам занималась тем, что создавала прямо-таки невероятные по красоте и роскоши наряды, стоившие баснословные суммы, но поговаривали, что была у мадам и иная, менее престижная, но отнюдь не менее популярная, статья дохода. И потому-то и название было столь многообещающим, и брали туда девиц молодых да пригожих. Была ли в этих грязных толках крупица правды или нет, но леди Амалия вспыхнула, словно ей горящий факел прямиком к лицу поднесли, судорожно дёрнулась, а затем пальцами спинку своего стула стиснула так, что даже ногти посинели, голову вскинула и отчеканила:
— Да, я действительно сирота и служила модисткой в доме моды мадам Эверси. Всё остальное является грязными сплетнями и не заслуживающими внимания домыслами, повторять кои не пристало Вам, миледи.
Герцогиня, довольная тем, что удалось унизить не только гостью, но и её супруга, сладко улыбнулась, не пытаясь скрыть насмешку:
— Милая моя, так ведь я ничего такого и не сказала, только факты, кои Вы сами и подтвердили. Разве кто-то услышал в моих словах что-то оскорбительное?
Гости вразнобой принялись уверять, что ничего непристойного сказано не было, особенно старалась русоволосая пышнотелая леди, с видом победительницы косящаяся в сторону бледной, точно полотно, леди Амалии.
— Полагаю, лорд Трейси Ваш родственник, ведь Рождение года принято встречать в компании родных и близких.
Громкий уверенный голос Дэвида легко перекрыл нестройный гомон гостей, переключив внимание с леди Амалии на другой объект, к насмешкам менее всего подходящий. Герцогиня вперила в королевского сыщика ледяной не мигающий взор, но того, службой закалённого смутить оказалось непросто. Дейв лишь брови слегка приподнял и головой поощрительно кивнул, мол, говорите, я Вас слушаю.
— Лорд Трейси приходится мне двоюродным племянником, — неохотно проскрипела Элеанора, без всякого воодушевления признавая родство и тут же выпуская ядовитую шпильку. — Родня, спору нет, дальняя, зато происхождение вполне достойное, никаких разбойников, ни сухопутных, ни морских, в роду не наблюдается.
— Повезло, — Дэвид лучезарно улыбнулся, игнорируя выпад в свой адрес с воистину королевским безразличием. — Голубая кровь без примесей в наше время стала столько большой редкостью, что даже на службу в королевский дворец берут без обязательной магической проверки. Как говорится, во избежание, а то лет так сто назад была весьма пикантная история. Помните, когда Уолтер Великолепный решил с помощью специального амулета выбрать, кто из его сыновей станет его официальным наследником и преемником на троне?
Дамы сдержанно заулыбались, мужчины и вовсе позволили себе короткие смешки. Ещё бы, если уж самому королю супруга ухитрилась рога пышные наставить, на зависть всем оленям и лосям, стоит ли менее знатных дам в распутстве упрекать? Тем более, что кавалеры тоже излишней праведностью не обременены, если уж быть совсем-то честными да отринуть лукавство. Леди Амалия, о которой все окончательно позабыли, благодарно улыбнулась и на стул опустилась, на краткий миг устало прикрыв глаза. Эмили хотела поддержать бедную женщину, даже дёрнулась было к ней, но Дейв отрицательно качнул головой, и его супруга послушно замерла, чуть-чуть не коснувшись пальчиками безвольно повисшей руки леди Амалии. Герцогиня Вандербилдт обвела всех холодным, не хуже василиска превращающим в камень, взором, дождалась полнейшей тишины и продолжила представление:
— Эта пышнотелая дама, именующая меня своей тётушкой, леди Ольгерда.
