как бы за рамками обыденности. Я не одна из полисвуменш, которые носят форму, отнюдь не подчеркивающую женскую красоту. Это вам не кино: тут все глухо, мешковато, черно-бело, без каблуков и косметики. Я и не свидетель по делу, не арестант. Этих строго защищают статьи по правам человека, и которых без надобности и нудных объяснительных отчетов никто пальцем не тронет. За это может грозить статья и потеря работы. Я и не юрист, строго одетый сноб, который слишком хорошо знает все законы. Я не дежурный медработник, который приходит без малейшего энтузиазма, отрабатывает и тут же убегает, часто и справедливо уверенный, что зря время потерял. Это же касается прочих регулярно приходящих представителей экспертных и надзорных служб, соцработников, попечителей, курьеров, охранников, ответственных взрослых, механиков, айтишников и уборщиц.
Я редкий в следствии персонаж, почти инопланетный и загадочный для полицейского, особенно рангового. Вроде бы я чужак и в то же время допущенный к самому главному — к той стороне иностранного подозреваемого, которая остается невидимой для следователя. Она доступна только мне в той тесной комнате для собеседований. Джулия и Фил однажды объяснили, что такое иногда действует как магнит. Вот и прячусь я обычно под шляпой, ношу брюки и кутаюсь в плащ, чтобы не скомпрометировать себя.
Домой я добралась достаточно рано, чтобы приготовить нормальный ужин. Катюши дома не было, но кот выглядел сытым. Я вытащила из холодильника сметану, купленную давеча в польском магазине, бросила на горячую сковороду пригоршню нарезанной говядины, покрошила лучку с грибами, сварила картошку и смастерила неплохой бефстроганов.
Дочь явно загуляла. Я села прямо у тарелки готовить план урока и очнулась, когда часы прокуковали десять. За дверью послышалось Катькино хихиканье. Она ввалилась в дом и стала кого-то гнать от двери.
— Кто там у тебя? — спросила я из кухни.
— Это Кайлам.
— Привет, Кайлам! — гаркнула я, как в классе. — Как дела в колледже?
За входной дверью стало тихо. Кайлам — это такое непонятное существо в виде английского тинейджера, с которым моя дочь почему-то дружит. Причем их дружба проявляется в виде взаимных оскорблений, розово-пушистых подарков Кате и телефонных счетов — мне. Пацан что-то вежливо пролаял и утопал домой. Катька уже включила телевизор и принялась за еду. До кровати еще надо дойти. Я вытянулась на диване и закрыла глаза. В дверь позвонили.
— Кайлам забыл получить пинка, — сказала Катька и пошла открывать.
Но в комнату вошел Фил. Такого никогда раньше не бывало.
Случай 6. Возвращение богмэна
— Привет? — сказала я, удивляясь. У Фила был вид довольно странный, но на плохую новость он не был похож. — Ты пришел мне предложение сделать или вернуть долг, про который я не помню?
— Тонья… Прости, что я так поздно, я ехал мимо и подумал, что если свет горит, заеду и все расскажу сегодня. До завтра я не выдержу.
— Кать, чаю ему налей, пожалуйста. С молоком и без сахара.
Ехал он мимо! Как бы не так! По А127 до его деревни, конечно, мимо, но чтобы по улице моей проехать, нужно дать крюк в пару верст.
— Тонья, дело открыли!
— Какое дело?
— По богмэну. Назвали операцию — «Лаг».
Я села на диване. Я ничего не поняла, но по позвоночнику пробежал знакомый алчный демон и зазвенел в ушах. Фил был у меня дома только дважды. Один раз в компании на шашлыках отмечавших новоселье, а второй раз с одной лишь Джулией сразу после похорон жены. Раз пришел, значит, все не так просто.
— Так ты все-таки напакостил там?
— Постой. Помнишь, я тебе показывал свой портативный набор для отпечатков пальцев? Ну, с гелем в тюбике. Я взял тогда его с собой в Ирландию и…
У меня перед глазами встала как наяву рука с почерневшей от болотной грязи кожей, торчащая из целлофанового свертка, в ванной мутной жижи раствора PEG. А Фил уже рассказывал, как он долго смотрел на эту руку, думая, что взял отпечатки уже у всех знакомых и незнакомых людей, а вот у богмэна еще не брал; как он задержался в вагончике и быстро вытер мертвую ладонь платком и намазал гелем. Пока гель сох, с Фила сошло семь потов. Потом он содрал серые пленочки пинцетом и покидал их в стеклянный цилиндр с пробкой. Он благополучно вернулся в группу. Его трясло, но кроме меня, никто ничего не заподозрил.
— Ну и что? — я уже пришла в себя от выходки Фила. От него такого можно было ожидать. Я не знаю второго такого человека, который жил свою жизнь, как киноприключение. Может быть, ему так легче потерю пережить? Все мы что-то живем, а что-то переживаем.
— Я их пропустил через систему, — Фил сделал большие глаза, — вчера!
— И оказалось, что богмэн воровал глиняные горшки сотни лет до нашей эры? — засмеялась я, но Фил даже не улыбнулся на шутку.
— Не горшки, а детей. И не до нашей эры, а всего восемь лет назад.
Катька маячила на кухне с наушниками в ушах и не слышала моей реакции. Фил продолжал:
— Наши эксперты выезжают за ним завтра. Привезут и сразу к форензикам. Болото тоже прочешут вдоль и поперек. А вдруг там еще чего. Голова его, например.
— Я не понимаю, как могли ученые принять его за мумию?
— Тонья, он был только что найденный. Полевики еще не могли знать, что он сравнительно свежий труп. Они бы и без меня это выяснили, только чуть позже. Зато теперь этим будет заниматься именно наша дивизия, я сам, ну и тебе работа будет.
— Мне-то с какой стати?
— Потому что звали его Константин Свиридов.
По полу со звоном покатились моя челюсть и глазные яблоки.
— Фил…
— Я не шучу! Сам он, конечно, не нуждается в переводчике, но нам придется искать его знакомых и беседовать с ними. А они, возможно, будут русскоязычными. Есть целые группы эмигрантов, живущих и работающих вместе, которые и после десяти лет так и не выучили язык и просят переводчика. Да не мне тебе рассказывать.
Я снова принялась громко не верить ему, он ждал, а я все не верила. Затем после получасового рассказа я сдалась.
Пока все было туманно. В девяностые годы хваткие люди России принялись посылать своих детей на учебу в Англию. У них для этого появились и возможности, и деньги. А организаторы таких мероприятий тоже нашлись, и немало. Даже одна моя знакомая оформляла визы, курсы, билеты и проживание для подростков фунтов тысяч за тринадцать с носа за семестр.
