– Совсем одной? – Диллон подмигнул Шо. – За столом сидело немало знатных джентльменов, горящих желанием отведать чар этой плутовки. Держу пари на золотой соверен,[6]ей не пришлось спать в одиночестве.
– Тем более мне следовало пустить ее к себе, – сокрушался Саттон. – По крайней мере, тогда девчонка проснулась бы утром с довольной улыбкой.
Диллон откинул голову назад и расхохотался. Два горячо любимых брата, смысл и свет всей его жизни, как всегда, разогнали его страхи.
– Одевайтесь быстрее, – сказал он. – Нам уже пора спускаться вниз.
– Да. Мне не терпится поскорее утолить голод. – Саттон плескал водой в лицо.
– Тебе просто не терпится поскорее увидеть ту девчонку, – пробурчал Шо.
Саттон широко улыбнулся.
– Конечно, я не прочь поглядеть на нее. Но ты даже и представить себе не можешь, как ей не терпится увидеть меня.
Когда Диллон отвернулся и начал одеваться, Шо все еще покачивал головой.
Леонора стояла в большом зале, отдавая распоряжения слугам. Поскольку переговоры должны были начаться сразу же после завтрака, девушка решила, что гостей надо накормить поплотнее. Мать всегда говорила ей, что мужчине прежде всего нужно наполнить желудок, ибо только после этого у него начинает работать голова.
Поварам пришлось трудиться всю ночь, готовя обильную трапезу – туши диких кабанов и ягнят, целые подносы голубей, рыбу, пойманную в ближних реках. Аромат свежего хлеба, пекущегося к завтраку, наполнял зал.
Как и накануне вечером, Леонора много стараний потратила на свой наряд. И вовсе не для того, убеждала она саму себя, чтобы произвести впечатление на Диллона Кэмпбелла. Она наряжалась ради Англии.
Несмотря на сопротивление Мойры, девушка облачилась в платье темно-лилового бархата, выгодно подчеркивающее цвет ее глаз и румянец на щеках. Темно-лиловый аметист размером с куриное яйцо покоился в тени ложбинки на ее груди, удерживаемый на шее крепкой цепочкой из золота. Волосы, были уложены в свободную сетку на уровне плеч.
Старая няня спустилась к ней в зал, держа в руках шаль из тонких кружев. Набрасывая ее на плечи Леоноре, она обеспокоено проговорила:
– Как бы ты не простудилась, девочка.
– Что бы я без тебя делала, Мойра?
– Правда, что? Ведь я одеваю тебя, балую, холю со дня твоего рождения. Без старой Мойры ты бы пропала.
Леонора нежно улыбнулась ей.
– А я-то думала, ты так боишься горцев, что не придешь сюда.
– Так оно и есть. Уж эти мне нехристи, – презрительно проворчала нянька. – Но сейчас еще слишком рано, чтобы подобные им показывались на свет Божий. Я успею запереться у себя в покое раньше, чем они увидят меня. Ну-ка, дай мне посмотреть на тебя, девочка. – Она вздохнула, что могло означать и удовольствие, и волнение. – Уж больно быстро ты растешь, дитя мое.
Скоро ты вылетишь из гнездышка и заживешь своим домком с каким-нибудь красавцем лордом. Леонора обняла старушку.
– Если я вылечу из родного гнезда, Мойра, то обязательно захвачу тебя с собой.
Услышав это, старая нянька просияла и повернулась, чтобы уйти, но тут же тихо ахнула и замерла на месте Леонора тоже обернулась и почувствовала, как краска жаркой волной проступила на ее щеках при виде трех горцев, стоящих у входа в зал. В ту же секунду девушка прокляла свой румянец. И почему только при виде Диллона Кэмпбелла она приходит в такой трепет? В конце концов, он ведь всего-навсего мужчина. И даже не особенно красивый.
Диллон с братьями, следовавшими за ним по пятам, прошел вперед.
– Доброе утро, миледи. – Он поднес ее руку к своим губам, стараясь не замечать дрожь, пронзившую все его тело при одном лишь прикосновении к девушке.
Странно возбужденная его появлением, Леонора поймала вдруг себя на том, что неотрывно смотрит на его губы. Она все еще помнила вкус этих губ. Чтобы отвлечь от себя его внимание, она сказала:
– Это моя няня, Мойра, она начала служить в нашем доме еще до того, как я родилась.
– Мадам… – Кивнув старушке, Диллон не без юмора наблюдал, как та поспешно перекрестилась и пододвинулась поближе к Леоноре, словно наседка, защищающая своего цыпленка. Взгляд его вернулся к стоявшей перед ним девушке. Он заметил, как выгодно подчеркивает синеву ее глаз цвет платья. – Полагаю, миледи, что после прогулки в саду вы хорошо выспались.
– Да. Очень хорошо, сэр. – Она ни за что не доставит ему удовольствия и не расскажет, что всю ночь ворочалась с боку на бок без сна.
– Надеюсь, драконы вам больше не попадались, миледи.
– Нет, – надменно отрезала она и, заметив подозрительный взгляд Мойры, тут же мысленно прокляла Диллона Кэмпбелла. Старушка слышала, как несколько раз ночью Леонора принималась расхаживать по комнате, и беспокоилась о том, как провела ночь ее любимица. Теперь, когда нянька узнала, что Леонора повстречала в саду горца, вопросам не будет конца. Нельзя же признаться ей, что накануне вечером она целовалась с горцем. Это уж слишком. Пусть это останется тайной.
Тут они увидели, что в большой зал входят лорд Уолтем и другие благородные джентльмены. Пока хозяин приветствовал своих гостей, к ним приблизились несколько служанок с подносами, на которых стояли кубки.
Принимая кубок с элем, герцог Эссекский спросил горцев:
– Как прошла ваша первая ночь под одной крышей с англичанами? Крепко ли вы спали? Или, может быть, мысль о том, что везде стоят на посту наши воины, не давала вам уснуть всю ночь?
Диллон сжал зубы, заметив глумливое выражение на лице англичанина.
– Полагаю, воины находятся здесь для того, чтобы защищать не только вас, но и меня. Поскольку я приехал сюда во имя мира, мысль об английских воинах не потревожила мой сон.
– Очень рад это слышать. – Лорд Уолтем встал между двумя собеседниками, надеясь, что разговор о его дочери послужит приятной сменой темы. – Не правда ли, господа, моя дочь свежа, как бутон розы? – Он привлек ее к себе и поцеловал в щеку. – У меня сердце радуется, когда я смотрю на тебя, Леонора.
Она почувствовала на себе обжигающий взгляд Диллона и поняла, что щеки ее вновь окрасились румянцем.
– Можно подавать завтрак, отец?
– Да.
Краем глаза Диллон увидел, как Верда, служанка-вертихвостка, шепчет что-то на ухо Саттону. Парень широко ухмыльнулся, а затем прошел следом за ней несколько шагов, снова остановился, наклонился к девчонке и зашептал ей что-то в ответ.
Хотя внимание его было сейчас занято другим, Диллон услышал, как Джеймс Блэйкли говорит:
– Надеюсь, молодые люди, Саттон и Шо, не откажутся сегодня утром сесть за один стол с моим сыном?
