мог бы бежать быстрее, но он постоянно оглядывался: не отстает ли мальчик. Вскоре стало совсем светло. Зяблик слетел с плеча, его тельце металось теперь перед глазами, указывая дорогу. Вокруг не было ни души. Вслед за зябликом беглецы свернули с большой дороги и побежали по неровной земле между холмами. Глеб догадался, что они направляются к маленькому заброшенному парку на набережной реки, которая протекала через город. Очевидно, это место и называлось Тухлой балкой. Других мест поблизости, для которых могло бы подойти такое дикое название, он не знал. В Тухлой балке Глеб побывал лишь однажды в своей жизни, и там ему не понравилось.
Было жарко. Глеб старался бежать до тех пор, пока ноги не начали заплетаться. Он уже еле дышал и готов был растянуться прямо на бурой траве, когда они попали во двор какого-то дома, и Никифор соизволил сделать передышку. Мальчик рухнул вроде бы на скамейку и отер пот со лба. Ноги под толстыми джинсами были мокрыми от пота. Он закатал штаны до колен и снял джинсовую куртку, чтобы положить ее в сумку. Легкий ветерок приятно холодил, футболка на спине быстро высохла. Жаль, что совсем не было воды, да и от пищи сейчас никто бы не отказался.
Остановка была короткой. Следовало торопиться. Вряд ли стоило надеяться на то, что Страж до сих пор не разобрался, что к чему. Может, за ними уже выслана погоня?
– Как ты думаешь?.. – обратился, было, Глеб к Никифору, но тот словно взбесился, зашипел и даже куснул мальчика в ногу; зяблик тоже в долгу не остался – наподдал крыльями по щекам.
„Понятно, разговаривать нельзя“, – догадался Глеб.
А котик припустил быстрее, чем раньше. Мальчик, еще не отдохнув как следует, подхватил свою сумку и бросился за провожатыми.
Так они бежали еще с полчаса, петляя между холмами, пока не выбрались к пустырям неподалеку от реки. За пустырями начинался заброшенный парк, в глубине которого прятались два мелких оврага, заполненные кустарником и стоячей водой. Летом эта вода обычно почти полностью высыхала, осенью от дождей накапливалась в болотце и замерзала до весны, а весной избыток воды стекал в реку. В одном из оврагов находился маленький родничок, но его вода попахивала серой, поэтому из него мало кто пил.
У этого родника и намечалось рандеву. Зяблик уселся на нижнюю ветку старой липы, склонившуюся над родником, и принялся чистить перышки. Никифор понюхал воду и отвернулся. Глеб зачерпнул пригоршню и сделал несколько глотков – вода действительно неприятная на вкус. Ладно, пить нельзя, так хоть присесть на прохладный камень. Он вытянул ноги в зеленую жесткую траву, перевел дух, а потом присмотрелся: да, действительно, трава здесь зеленая, а не бурая, как среди домов в городе.
В траве копошились насекомые, рядом прошмыгнула ящерица. Там, куда она юркнула, через некоторое время закачались кусты. Глеб посмотрел туда и вскочил. На него пристально глядел огромный волк. Серая с проседью шерсть топорщилась клочьями, кое-где в ней застрял репейник и сухая трава. Глаза зверя были спокойными и умными. Он медленно приблизился и лизнул мальчика в руку. Немного погодя кусты вновь закачались, раздвинулись, и на полянку шагнул некто в ветхой зеленой одежде под зеленым плащом. Его лицо заросло волосами, как у Старобора, только не седыми, а какими-то серо-зелеными, а сам он был очень высок – настоящий гигант. Глеб понял, что перед ним Григорий, он уж давно ничему не удивлялся, а теперь только обрадовался встрече с незнакомцем.
Григорий угрюмо осмотрел мальчика, заметил амулет и удовлетворенно кивнул:
– Пришел, наконец-то. Я Григорий, хозяин здешних лесов. А ты кто будешь?
– Я Глеб Калинин. Здравствуйте. Дядя Старобор говорил, что Вы поможете мне вернуться домой. Я, кажется, нечаянно подвел его. У него там теперь страшные дела происходят. Может быть, Вы и ему смогли бы помочь? А я бы подождал.
Григорий покачал головой:
– Нет, ему не поможешь.
Потом опять посмотрел на амулет и добавил:
– Я не уверен, что он и сам себе сможет помочь, после того как сделал такую глупость. Нашел кого спасать. Но раз уж он так решил, я помогу тебе. Зяблик, полетай-ка, нет ли погони?
Зяблик тотчас взмыл в воздух и скрылся за деревьями.
– Они, само собой, пойдут по следам, да тут ваши следы и кончатся, начнутся мои.
Сказав так, Григорий отвернулся, а Глеб сидел и размазывал слезы, сжимая в кулаке амулет, вспоминая доброту Старобора и его прощальный взгляд.
Мальчику, который оказался в чужом мире и не успел еще привыкнуть к новым обстоятельствам, отдых был не в радость. Он был не только подавлен, видимо, неизбежной печальной участью доброго старца, но и думал о предстоящих ему самому испытаниях. Он чудом выбрался из опасного района, и теперь должен вверить свою судьбу неизвестно кому. Старобору он теперь доверился бы полностью, но кто такой этот Григорий? Хозяин леса, дикарь какой-то. Единственное близкое существо – Никифор, да и тот себе на уме. Вот он развалился в тени, откинув хвост. Что ему до троглодитов и бесов? Он свободен и может уйти куда угодно. Он нигде не пропадет. Потом Глеб мысленно перенесся к родителям: письмо должно их успокоить, но ненадолго. А хороша ли вообще была затея с письмом?
Тем временем Григорий готовился к долгому пути. Он притащил тележку, которая оказалась довольно вместительной. Сделанная грубо, но прочно, она имела два колеса и оглобли, чтобы запрячь кого-нибудь четвероногого. Леший переложил часть припасов из тележки в заплечный мешок. Когда Глеб понял, что освободившееся место предназначено для него, он обрадовался, поскольку недавно убедился: ходок из него никудышный.
Григорий запряг Серого Вихря в тележку и приказал мальчику залезть в нее. Глеб едва разместился между двумя бочонками с лесной водой. Никифор запрыгнул ему не колени.
– Что-то зяблик замешкался, – пробурчал Григорий себе под нос. – Как бы не пропала птичка. Так, следы. Я вам покажу следы, нечисть поганая!
След, тропинкой ложной
Замани врагов
В топи у подножья
Вековых дубов.
В страшную трясину,
Где болотный дух
Похоронит в тине
Тех, кто слеп и глух.
С этим заклинанием Григорий потопал вокруг того места, где только что сидел Глеб, подошел к волку и сказал:
– Ну что же, брат, пора в путь. Зяблик нас догонит.
– Догонит, – ответил Серый Вихрь.
Тележка тронулась. По берегу реки компания пробиралась часа три, кругом виднелись дырявые холмы – река протекала через город, – они то отдалялись, скрываясь за деревьями, то подступали совсем близко, зловеще нависая над
