было не сомневаться в обратном. Стрейндж ничуть не удивился, но мозг его лихорадочно заработал, осаждаемый противоречивыми мыслями. При этом он ухитрился произнести, почти заикаясь от волнения:
— …Итак, несмотря на окружение…
Кит задумался, как человек, стремящийся быть справедливым.
— Что ж, вы правы. Во время расследования он так и не разрядил атмосферу, но вопрос все-таки решил. Ваш выбор был правилен, если вы хотели, чтобы и волки были сыты, и овцы целы, — в его словах сквозило недоверие.
— Дело в том, что выбирал не я, — признался Стрейндж, обращаясь главным образом к себе.
— Пожалуйста, — начал почти растерянно Кит, — я никого не хочу осуждать… — Он умолк. — Так вот, — продолжал он мягко, словно обходя главную тему. — Я уверен, все необходимые документы по этому делу вы найдете в досье.
Стрейндж едва не вспылил:
— Разве вы не знаете, что обличительные факты и события не записывают, а запоминают? Вам известно правило: раз чего-то нет в досье, значит, этого вообще не существует.
— Так чего же вам надо? — Кит пригладил несколько выбившихся седых волосков.
— В этом-то вся и соль. Мне ли вам говорить, что у министерства есть враги. Нам в управлении важно убедиться, что внезапная смерть, подобная этой, не поколебала наши ряды, понимаете? — Кит кивнул. С методами своих боссов он был знаком. — Скажите, — продолжал Стрейндж, — как Листер отнесся к… расследованию, вы так его назвали?
— Да. Знаю, оно продолжалось два дня, но сделалось притчей во языцех на целые недели.
— Странно, — удивленно промолвил Стрейндж. — Вряд ли оно кому-нибудь еще досаждало, кроме горстки наших людей в Лондоне.
«Хейтер, Хейтер и еще раз Хейтер», — подумал он с горечью. Сколько же утаили от него, который так гордился своим надзором за досье. Внезапно до него дошло, о чем говорит Кит.
— …знаете, мистер Стрейндж, у нас узкий мирок. Мы варимся в одном котле. Странно, но чем секретней сектор, тем больше болтовни, тем безжалостней слухи. Поэтому по-своему неплохо, — хотя Сара вряд ли с этим согласится, — что Дик переехал в Лондон. Он чувствовал, что обманут Присом, а тут еще Эллисон крутился поблизости. Если бы не переехал, наступил бы кризис. Или он натворил бы глупостей.
— Каких?
— Тут вы меня не поймаете, — Кит подмигнул Стрейнджу, — но я убежден — чего-нибудь он да устроил, потому что каждый вечер он проводил у меня. После расследования он очень ожесточился против управления, что верно, то верно. Не мог поверить в непричастность Эллисона. Видите, это врезалось в память, потому что спустя месяц или два я вышел в отставку и мог на досуге поразмыслить. — Кит тряхнул головой. — После этого он сбился с пути. Хотя сомневаюсь, чтобы мы, даже Сара, могли что-нибудь сделать, — Кит остановился. — Удивляюсь, почему вы не спросите, верил ли я обвинениям Дика.
Стрейндж был в такой ярости от своего неведения, что не смог сказать ничего определенного.
— В подобных случаях трудно судить, что верно, а что неверно, — осмелился заметить он. Но Кита это устроило, потому что он глубокомысленно кивнул раза три или четыре.
— Точь-в-точь мои мысли. Все, казалось, идет путем, законно, но Дик клялся, что это не так. Доказательства, разумеется, были противоречивыми.
— Весьма, — сказал озадаченный Стрейндж. Какое-то время они молча шествовали по мокрому дерну. Стрейндж перемалывал в уме эти таинственные откровения Кита. Миссис Листер обмолвилась, что Эллисон и ее муж соприкасались по работе и что это плодило одни неприятности. Она так и сказала, хотя неудивительно, что избегала подробностей. Листер явно попал в беду из-за коррупции. Это не новость. В Лондоне он опять принялся за старое, о чем Стрейндж знал даже слишком хорошо. Дружба Листера с Китом явно зашла в тупик. При обдумывании рассказа ему вспомнились первые признания старого учителя.
— Вы были потрясены его смертью, правда?
— Да, потрясен, — Кит взглянул на него с печальным видом. — Дик был последним человеком в мире, который опускает руки.
— Значит, на него чертовски давили, — заключил Стрейндж.
— Да… или, — Кит умолк, пораженный собственными мыслями.
— Или что? — настаивал Стрейндж.
— Это идея, — произнес Кит, уклоняясь от ответа. — Поговорите с Брайном Хоскинсом. Знаете такого? — Имя это прозвучало для Стрейнджа как удар колокола. — Тогда он был сотрудником служебного вестника. Дик, насколько мне известно, дал ему кучу документов по поводу расследования. Он доверил ему вести боевые действия, напечатать статью. — Он подмигнул Стрейнджу: — Пари держу, вы об этом не знали!
Стрейндж согласился и добавил:
— Поразительно, как мало нам известно о ваших проделках вдали от начальства.
Кит хихикнул:
— Не знаю, вышло ли что у Хоскинса. Боюсь, что материал Дика не имел большой ценности, но он-то возлагал на Хоскинса надежды, потому что частенько заявлял мне, что Хоскинс готовит статью для журнала. Сейчас он ушел оттуда, и я понятия не имею, где он обретается и даже жив ли еще — сами знаете, как они пьют, — но с ним стоит поговорить, если разыщете. Я вижу, вы воспринимаете все очень серьезно.
Стрейндж свернул на тропинку, ведущую к колледжу. В сыром воздухе разносились удары колокола.
— Оставайтесь к обеду, — попросил Кит, — выдающиеся гости вроде вас — большая редкость здесь, а тот, кто дружил с беднягой Диком, — мой друг. — Трудно было не проникнуться симпатией к Полу Киту, и Стрейндж уступил главным образом в надежде вытрясти из него побольше сведений, но беседа перешла на шахматы — одно из холостяцких увлечений Стрейнджа. В два часа Стрейндж поблагодарил за угощение и успел залить вкус подгорелой капусты и пирога с колбасным фаршем в местной пивной, ухитрившись дополнительно выведать лишь один полезный факт: Эллисон проживает тут же, в «одном из современных чудовищ», как выразился Кит.
Итак, покинув пивную, Стрейндж завел «вольво». Он настолько свыкся с багажом, сваленным на заднем сиденье, что казалось, так оно и было испокон века. Завтра он сделает перерыв в своих изысканиях, но тут перед его мысленным взором мелькнуло запрокинутое лицо, и взгляд угасших глаз заставил его отказаться от принятого решения.
Он не спеша проехал мимо дома Листера. Тот по-прежнему пустовал. В конце улицы он развернулся и поехал обратно. Навстречу ему медленно полз бутылочного цвета мини-фургон. Он не остановился, но Стрейндж заметил, что человек, сидевший с водителем, что-то пишет на приборной доске.
У ближайшей телефонной будки он затормозил и под дождем заковылял к ней. Энтони Эллисон жил в Баньян Клоуз, Челтнем, в строении, которое с полным основанием могло быть названо «современным бубоном». Он набрал номер и стал ждать. Затем набрал снова. Трубку не брали. Вернувшись в машину, он развернул план
